Президент КЧР Борис Эбзеев: «Слава богу, у нас объявлена не реформа, не революция, а модернизация»
До сих пор Карачаево-Черкесскую Республику знают разве что по Теберде, Домбаю и шашлыку из самого экологичного черного барашка. Иные бойкие на язык газетчики называли ее «образцом развитого феодализма», столь нерушимой казались клановость, патриархальный уклад, невозможность применить какие?то внешние инструменты влияния помимо традиционных. По крайней мере предыдущим трем президентам, возглавлявшим Карачаево-Черкесию без малого два десятка лет, существенных перемен в регионе добиться не удалось, он до сих пор остается сугубо дотационным. 80 национальностей, населяющих его, в основном заняты животноводством. Такое в общих чертах наследство досталось Борису Эбзееву – либеральному политику европейского толка, доктору юридических наук, судье Конституционного суда РФ с 17?летним стажем, на момент приглашения из Кремля в сентябре 2008 года занять кресло президента Карачаево-Черкесии.
– Простите, уважаемая интервьюер, – речь не о приглашении. Это было поручение президента Российской Федерации. А я уже не в том возрасте, когда можно отказаться от прямого поручения, меньше всего напоминающего синекуру. Знаете, искать предлоги, прятаться за личные трудности и проблемы (у кого их нет?) – как?то недостойно. Пришлось согласиться, переехать из Санкт-Петербурга в Черкесск.
– И сразу оказаться в силовом поле модернизационного прорыва, инициированного Кремлем и полпредом в СКФО Александром Хлопониным. Это, наверное, не так?то просто в полиэтническом пространстве вашей республики?
– Не стал бы преувеличивать фактор этничности. Да, концентрация этносов на Северном Кавказе выше, чем где бы то ни было в России. Но разве в основании наших общих проблем лежит разница в цвете и разрезе глаз, а не рвущие Россию на части безработица, коррупция, беспризорщина при живых родителях?
Поясню. Я родился в депортации. В Киргизии. И, поверьте, это самые теплые детские воспоминания, ведь не бескормицу вспоминаешь, а людей, которые делились с тобой последним, помогали тебе взрослеть, учили нужные книжки читать. Тогда не знали слова «толерантность», зато не бросали друг друга в беде, не задумываясь при этом особенно, кто из нас какой национальности. Вопреки примитивным идеологическим измышлениям и лжи, которой сопровождалась депортация, народ Кыргызстана, как и перемещенные лица других регионов СССР, очень быстро разобрались в общей ситуации. Знали: нет в подоплеке никакой национальной розни, причина в грубой политической конъюнктуре. Вот почему когда благодаря хрущевской «оттепели» киргизы провожали нас на родину – то плакали, будто с братьями родными расставались. Низкий им поклон и вечная за это благодарность.
Надо ли долго объяснять, что многие национальные проблемы с тех пор я рассматриваю через тот самый первый опыт моего личного соприкосновения с межэтническим сотрудничеством в тяжелейшие послевоенные годы?.. Мне часто ваши коллеги-журналисты задают вопрос: насколько «жмет» общую ситуацию на Северном Кавказе проблема разделенности карачаево-балкарского и кабардино-черкесского народов? Нисколько она не «жмет», если хотите услышать мое личное мнение. Сегодня снова растет число смешанных браков между черкесами и карачаевцами. Надо ли резать по живому, пересматривать результаты референдума 90?х годов прошлого века, ведь люди однозначно высказались в пользу единства и целостности Карачаево-Черкесии как неотъемлемой части Российской Федерации.
Как президент я не хотел бы говорить на эту острую тему всуе: она не входит в сферу компетенции субъекта, в сферу полномочий его парламента. Случись что, не дай?то бог, – потребуется пересмотр внутрифедеративных границ. Территориальных споров и вопросов по России более двух тысяч. Эффекта падающего домино не боятся те, кто безответственно пытается раскачивать лодку, рассчитывая, видимо, выпрыгнуть из нее на ходу. Не получится, господа.
Есть ценности нашего бытия, которые не могут становиться предметом политического либо иного торга. Никому не позволим обесценить нашу главную базовую ценность – признание единства и целостности нашей страны, единства и целостности нашей республики. Точно знаю, что подавляющее большинство моих земляков, как и я, придерживаются одного простого постулата, проверенного временем: «Нас много, мы – разные, а Россия у нас одна».
– Борис Сафарович, а как вы сами и члены вашей команды понимают термин «модернизация»?
– Похоже, чиновный люд воспринимает его по?разному, зачастую примитивно-техногенно. Стараемся выработать общий подход, соотнося его с позицией центра. Обратите внимание: президент Российской Федерации Дмитрий Медведев говорит модернизация. Слава богу, не реформа, не революция, не контрреформа, а именно модернизация. Если перевести это слово на обычный русский язык, то лично я воспринимаю его как призыв и установку на осовременивание – прежде всего государства и его институтов. Как у нас решается вопрос с модернизацией местной политической системы? Пришли к мнению, что она дороговато обходится налогоплательщику, и сократили число госаппаратчиков более чем на 10?% – следовательно, и затраты на его содержание. Теперь вот думаем, насколько уменьшить число членов нашего парламента: не многовато ли будет 73 депутата для республики нашего масштаба? Может, достаточно 25–50? Республиканский избирком согласен предоставить не только права, но и одинаковые возможности различным политическим партиям. Юридически закрепили отчеты исполнительной власти перед властью законодательной. Ведь именно последняя является наиболее полным воплощением воли многонационального народа Карачаево-Черкесии. Планировали запустить это на регулярной основе с 2010 года, но опередили собственное решение – у нас подобная процедура была обкатана в прошлом году.
Как только появился новый федеральный закон о трансформации бюджетных учреждений в автономные, тут же были даны все соответствующие поручения, пришлось, конечно, поработать с людьми, объяснить им ту выгоду, которую дает новый способ хозяйствования. Чтобы не было неясностей, я решил начать с себя: перевел в статус автономного финансово-хозяйственное управление делами президента и правительства Карачаево-Черкесии. Люди теперь привыкают сами распоряжаться направляемыми им, а не «спущенными сверху» финансовыми потоками. Думают головой, отвечают за каждую потраченную копейку, а не прикрываются директивами.
– Необходимо ли в процессе идущих в КЧР перемен какое?то, как пишут, «особое лекало для Кавказа»?
– А зачем, спрашивается? Если мы один народ, одно государство, если мы единая цивилизация, сложившаяся из многих в результате этногенеза (по Льву Гумилеву) – в долго кипевшей этноплавильне, – зачем нам какое?то особое лекало? Достаточно общероссийского.
Думаю, этим пониманием единства и целостности государства обусловлено и предложение Рамзана Кадырова (о переименовании должностей руководителей национальных республик. – Н. К.). В 1993 г. мне довелось быть участником Конституционного совещания. Тогда я настаивал на том, что мы – федеративное, но единое государство. И этим – поскольку слово «президент» в переводе на русский язык означающее «сидящий впереди», приобрело в России сакральное значение, – предопределяется принцип: единое государство – один президент. Полагаю, что позиция Рамзана Ахматовича заслуживает самой решительной поддержки.
– Что ставится во главу угла при формировании хозяйственно-экономической политики региона?
– Начну с главного ресурса, которым располагает Карачаево-Черкесия, – это люди, народы гор с их неистребимой никакими «реформами» генетической предрасположенностью к занятию животноводством. Они чрезвычайно трудолюбивы и в силу объективных географических условий наилучшим образом приспособлены к производству сельскохозяйственной продукции, прежде всего крупного рогатого скота, ну и овец, конечно. По данным Росстата, в КЧР 213 тыс. голов крупного рогатого скота и около миллиона овец. Более 60?% из них сосредоточены в личных хозяйствах, я знаю семьи, которые держат до 150 коров. При этом имеется в виду не просто экологически чистая продукция, а производство так называемых органических продуктов из уникальной природной гаммы ингредиентов, они так ценятся сейчас на мировых рынках! У нас ведь настоящие холмы, а не насыпные, как в Канаде, скажем. И у нас естественные горы и пастбища, где насчитывается 230–250 эндемиков, как их называют, – уникальных трав, произрастающих в ненарушенной техногенным воздействием человека чистоте. Молоко от наших буренок, представьте себе, отливает розоватым цветом. Надоила хозяйка ведро молока, а оно рассветными тонами отсвечивает…
– От иван-чая, что ли?..
– Обижаете, ну почему только он, я же сказал: более двух сотен эндемиков! Они все участвуют в создании нашей непревзойденной, целительной для человека органической продукции. Все это естественным образом потребовало бренда.
И тогда правительство разработало программу развития мясного животноводства. В центре ее – назревший ремонт стада. Начали с того, что приобрели полторы тысячи нетелей всемирно известной абердино-ангусской породы. Отел произошел благополучно, к маю мы уже имели около трех тысяч буренок с английским акцентом. Прижились они у нас, толковые такие, все команды по?русски сразу принимают к исполнению.
– Допустим, вы полностью обновили ваше мясное и молочное стадо – что дальше?
– Это как раз вопрос вопросов – сбыт. Животноводство может толкнуть нашу экономику только в том случае, если мы сумеем прорваться на российский рынок и далее. Научимся грамотно выстраивать цепочки между производителем и потребителем. Не отрицаем мы и создание крупных откормочных хозяйств. Но для этого по меньшей мере нужно оборудовать при них современную мясохладобойню. Еще нужны сильная логистика, развитая транспортная и иная инфраструктура. Весь этот комплекс задач я обрисовал перед новым министром сельского хозяйства Ахматом Семеновым.
Но, как говорят, на министра надейся, а сам не плошай!.. Должен признаться, человек я лукавый. Будучи на последнем Санкт-Петербургском экономическом форуме, пообщался с нашими земляками, живущими и работающими в городе на Неве. Завел разговор о создании торгового дома Карачаево-Черкесии. Почему, собственно, нет? Сказал одному авторитетному бизнесмену примерно следующее: друг мой, ты главнокомандующий 17 петербургскими рынками, так выдели хотя бы 34 торговых места для нашей продукции! Мы готовы поставлять отменные мясо, картофель, овощи. Кстати, в КЧР крупнейшие в Европе теплицы для производства помидоров и огурцов. Они принадлежат Москве. Лет сорок возят эти огурцы отсюда огромные рефрижераторы (никак не научусь произносить это слово). Как москвич с 17?летним стажем, могу сказать, что в столице эта продукция пользуется повышенным спросом. Почему же не наладить ее поставки в остро нуждающийся в витаминной подкормке северный регион?
– А ваше замечательное руно, шерсть – продукт, ценимый еще со времен Шелкового пути, – не собираетесь как?то возвращать его на рынок?
– Конечно, для нас это дело чести. Нужно было, однако, найти особо преданного этому сегменту рынка инвестора. Горизонтальные связи – кровь экономики любого толка. И средства тут любые хороши – было бы взаимное пересечение интересов. В начале июля на форуме «Единой России» в Кисловодске руководители субъектов СКФО получили приглашение на ужин от председателя правительства Владимира Путина. Разговор вышел непраздным. Меня заинтересовал проект, связанный с переработкой шерсти, предложенный москвичами из фирмы «Квест-А». Сейчас наши новые партнеры уже инвестировали в создание предприятия в КЧР порядка 250 млн рублей. В октябре планируется открытие первой очереди фабрики. А ведь у нас миллион овец ходит по склонам, миллион!.. Считай, три-четыре килограмма шерсти с каждой головы. Сюжет может иметь интересное во всех смыслах развитие, ведь пока за бесценок уходят не только шерсть наших барашков, но и шкуры.
Почему бы, кстати, не возродить у нас переработку шкур? Мы предложили восстановить шерстомойную фабрику в Невинномысске – это на Ставрополье, для межрегионального пользования. Специалисты утверждают, что там какая?то совершенно уникальная вода, и в советский период даже англичане привозили туда овечью шерсть для промывки. По слухам, она получалась особо шелковистой, пригодной для производства самых тонких сукон.
– Раскройте выдвинутый вами же тезис: «Власть должна обслуживать бизнес, это ее важнейшая функция». Что за ним стоит?
– Здравый смысл, не более того, предпринимательство же, собственно, создает градообразующие предприятия, рабочие места, бренды, поддерживающие на слуху славу Карачаево-Черкесии. Только серьезному бизнесу по силам объединить земельные паи при создании крупных хозяйств, способных заниматься в наших стесненных горами условиях растениеводством. Возьмем наш Эркен-Шахарский сахарный завод. Когда я туда заехал впервые, владельцы меня просто огорошили: завод мы закрываем, оборудование сдаем в металлолом, потому что невыгодно заниматься сахарной свеклой: выращиваем мизер, а работников требуются сотни. Ну а теперь войдите в мое положение: Эркен-Шахар – центр Ногайского района, и там единственный сахарный завод, от работы которого зависит благополучие сотен семей.
Пришлось сесть за стол переговоров с бизнесменами и вместе искать условия, при которых их производство стало бы прибыльным. Власть взяла на себя определенные обязательства. При всей скудости республиканского бюджета изыскали 30 миллионов рублей, чтобы поддержать производителей. Семена купили в Чехии, засеяли в прошлый сезон 7 тысяч гектаров. В этом – почти 10 и надеемся собрать с них порядка 400 тыс. тонн свеклы. На вырученные средства можно будет приступить к модернизации сахарного завода.
Производство в Эркен-Шахаре «задышало», у людей появилась уверенность в завтрашнем дне. А дело власти – создавать и корректировать грамотную систему льгот и преференций для бизнеса, обозначать границы его социальной ответственности.
– Председатель Конституционного суда Валерий Зорькин говорил о вас как о человеке несгибаемых принципов и еще о том, что не всегда мог противостоять «особым мнениям» Бориса Эбзеева. А в республике проходит подобная твердость? Насколько выросло число коррупционных уголовных дел и «посадок»?
– Сдвиги, как говорится, есть, но… Только в прошедшем году заведено 2600 антикоррупционных дел, а в предыдущем, для сравнения, их было всего 27. Разница, казалось бы, есть. Но если вы поинтересуетесь, сколько из них до суда дошло, боюсь затрудниться с ответом. Мизер. Настолько запутаны в республике земельные, налоговые, природоохранные отношения, что требуется время для выявления полной картины и принятия соответствующих решений. Вот, казалось бы, туристическая мекка Кавказа – Домбай, воспетый Юрием Визбором, Адой Якушевой, другими бардами. В июле тут прошел традиционный фестиваль авторской песни. В более чем скромных условиях, при почти полном отсутствии рекламы. Не поверите, но поселок вплоть до последнего времени не платил налоги. Поступления от канатной дороги в республиканский бюджет также были несопоставимы с затратами, которые КЧР понесла при ее строительстве.
Да, я юрист и намерен добиваться уважения к закону со стороны всех субъектов рынка и простых граждан. Нередко бывает: люди сами напрашиваются на диалог со мной, но за этим подчас скрывается корысть. Кто?то не может это прямо сказать. А я могу: в течение 2009 г. в нашей замечательной республике необоснованно возвращено более чем миллиард налога на добавленную стоимость. Хорошая сумма. Для республики площадью 14 с небольшим тысяч кв. километров и населением 430 тыс. человек сумма очень приличная. Так вот я хотел бы сказать о том, что из этих необоснованных, то есть украденных средств подпитываются зачастую некоторые люди, присваивающие себе право говорить от имени целых народов. Разберемся и с этим, ручаюсь.
– А как собираетесь преодолевать вашу застарелую транспортную тупиковость?
– Да, мириться с отсутствием дорог, аэропортов, других подъездных путей в КЧР больше нельзя. На днях у нас побывал министр транспорта России Игорь Евгеньевич Левитин. Проехался предварительно по всем субъектам СКФО, все ведущие объекты, что называется, ногами обошел. Первым делом оценил с позиций антитеррористической защищенности безопасность пассажироперевозок узловых автовокзалов и железнодорожного вокзала. Был сделан ряд замечаний по оснащенности средствами защиты от ЧП разного рода. Но главное – министр дал нам два неотложных поручения: проработать два транспортных направления. Одно – восстановление Военно-Сухумской дороги. Другое – это Архызское направление, при этом имеется в виду как возможность идти поверх горного хребта, так и пробить туннель в горе напрямую к побережью Черного моря. И тогда – извините, если я немножко пижоню, – мы становимся приморским субъектом! А главное, при новом транспортном раскладе вступают в силу новые геополитические факторы.
Все это, безусловно, работает на укрепление окраин, на укрепление России. И не надо будет особенно зазывать наш народ на новые «стройки века». Слава Богу, народ всегда умнее своих правителей и оценит прогресс в полной мере. Из всех преимуществ, которые он несет людям, на первом месте для нас, людей гор, – дружба, возможность оказать искреннее кавказское гостеприимство каждому гостю, идущему к нам с открытым сердцем.
И конечно, это выход в большой мир для каждого из нас. Возможность разомкнуть кольцо вершин.
