Истребитель немецких самолетов Иван ФЕДОРОВ получил Железный крест раньше, чем Звезду Героя
– Что это за история с «воздушным штрафбатом» – был такой во время Великой Отечественной войны или нет? Фронтовики сколько лет спорят на эту тему, говорят, что это вы все придумали…
– Как же не было, когда я сам им командовал!
– А может, это был и не штрафбат вовсе – ведь ни одного документа не сохранилось.
– Но я ведь жив пока!.. Какой еще нужен вам документ. Между прочим я и с Гитлером в свое время встречался, жаль автограф не взял – тоже, скажете, не было, потому что нет документа?
– Скажу.
– А я встречался! На банкете, в Берлине – 18 июня 1941 года. И не только я, между прочим и другие советские люди были. Пытались что?то сказать немецкому фюреру, выяснить наконец будет он воевать с нами или все это бред сивой кобылы. Он смотрел на нас и молчал. Глазенки, помню, красные, как у крысенка, – нездоровые явно. Головой иногда кивал – выражал не понятно чего. Я же не знал, что он вскоре устроит. Убил бы собственным кулаком.
– Так вы за четыре дня до войны выпивали с Гитлером?
– Я не пью и не пил никогда. Это надо правильно понимать. А то раз летчик, значит, выпить не дурак. Не все такие. Я, наверное, единственный вот из летной среды – могу жить без водки… Банкет был прощальный, давался в честь нас, советских летчиков. Там и Геринг был, и Риббентроп. Но особенно мне понравился Геббельс – я его сразу узнал. Обезьяна – в точности как у нас рисовали! Мне потом машина досталась его, трофейная. Гонял по Москве.
– Как же вы попали в Берлин?
– Приехали испытывать немецкие самолеты. Вчетвером: Супрун, Стефановский, Викторов и я. Сталин прислал, была у них с Гитлером договоренность: немецкие летчики к нам приезжают в наши училища, мы – к ним. Кстати, ничего предосудительного в этом никто не видел, до 22 июня, разумеется. 62 немецких пилота испытывали нашу технику – новейшую, лучшую. Четверо разбились. Два с половиной месяца изучали наш истребитель И-16, но научиться летать на нем так и не смогли.
– Разве у них не хватало своих самолетов – зачем на наших было летать да к тому же биться?
– У них «мессеры» были модернизированные. Тогда считалось, что истребитель Me-109 (Bf 109) конструкции Вилли Мессершмидта воплотил в себе все достижения мирового авиастроения. Это у них главный солдат был… Мы встречались еще в небе Испании. Нормально сбивал. Наши купили его. Только немцы же не дремали – свою модель усовершенствовали, перестроили. Получилось, что к нам попала модель первобытная… Ничего, советские конструкторы хорошенько подумали в своих подвалах, шарашках, где?то там еще да и обошли немцев. У нас же все конструкторские бюро тогда по подвалам ютились, а то и по тюрьмам. Однако наши люди и в ужасных условиях творили чудеса.
– Что вы испытывали в Берлине?
– Все, что предлагали. В Берлине нас встречал сам Вилли Мессершмидт – великий конструктор. Правда, одет он был как?то слишком уж скромно. Плащ стального цвета, шляпа не первой, – так скажем, свежести. Худой, высокий… Чем намерены заняться, спрашивает. Я говорю, позвольте нам взять в руки штурвалы ваших самолетов. Как полагается. Мы же не для банкетов явились сюда. Хорошо, отвечает, дадим.
Мы никакой техники не боялись! Приехали на аэродром под Берлином. Стали летать. Гитлер сидел в сторонке, наблюдал за полетами. А я смотрю, стоит маленький самолет. Что это, спрашиваю у Мессершмидта, у вас за игрушка? Совершенно уникальная вещь, говорит. Проходит испытания. Летать на этой машине не каждый сможет – нужна серьезная подготовка. Ладно, говорю, заводите, попробуем. Шустрый такой самолетик, скорее гоночный, чем боевой, хотя пара пулеметов на нем имелась. Потом я узнал, что фашисты планировали тайно доставить эту машину в Америку для атаки на знаменитый небоскреб Эмпайр-Стейт-Билдинг в Нью-Йорке. Может, это легенда, не знаю. Все?таки немецкие летчики не были камикадзе.
А тогда сел в самолет. Он не был доведен технически, имел уязвимые места. Но я все равно взлетел и стал выполнять фигуры высшего пилотажа. Сплошным каскадом. Больше ста разных фигур, наверное, показал, в том числе и «замедленную бочку». В то время на подобные фортеля мало кто был способен, только наши пилоты. Гитлер был потрясен.
– Откуда вам известно о потрясении?
– Мне потом Геринг передавал. Он вообще мужик более разговорчивый был. Вручил мне «Железный крест с дубовыми листьями I степени». Сказал, что фюрер велел наградить. Видно, зацепила моя работа. Когда началась война – мы же до последнего надеялись, что не будет такой подлянки с их стороны, – я проклял Гитлера, Геринга, всех фашистов, а «награду фюрера» отдал приемному сыну. Он играл фашистским крестом в расшибалку, получилась отличная бита!
Тут надо бы мне, наверное, вам сказать и про карандаш шпионский, который Геринг подарил мне с коробкой патронов. Ребята потом стреляли. Приходят в гости – покажи. А есть патрончики? Есть. Давай!.. Ну и бабах… Еще он мне ракетницу карманную вручил. Маленькую, в кулаке можно спрятать, а метров на двести била неплохо. Ракеты яркие – все вокруг освещали. Главное, в кармане можно носить – занимала немного места. Да, чуть не забыл: от Гитлера рейхсмаршал передал мне еще и «личный подарок» – золотой портсигар. Или позолоченный, я так и не понял. Быстро испортился, хотя курил я тогда немного.
– А вы что?нибудь немцам дарили?
– Да не было ничего такого. Водку привезли, бутылок десять, но это же на один зубок, не считается… После полетов нам по 30 тысяч рейхсмарок выдали, в бонах. До сих пор одна бумажка дома лежит.
– Да вас просто озолотили, как лучшего друга!.. Немцы разве не знали, как в Испании вы сбивали их самолеты?
– Думаю, знали.
– Спрашивали про это?
– Деликатничали. О таких вещах на банкетах не говорят. Да и я бы ничего не стал рассказывать, хоть пытай. Военная тайна все?таки (смеется).
– Теперь вы эту тайну можете «выдать»?
– Теперь?то, конечно. А тогда об этом помалкивал. Не то, что Гитлеру, своим не рассказывал. Девять дней боев, и меня уже называли «дьябло рохо» – «красным дьяволом».
– Чем такую честь заслужили?
– У фашистов всегда самолетов было много – 50–60 сразу в небе. А наши летали небольшими группами. Четыре самолета на одном аэродроме, на другом штук шесть-восемь. Это группой уже называлось. В воздух поднимались «шестерками» и «восьмерками» – самое большое. Только однажды я был очевидцем, как под Мадридом взлетели сразу 42 наших истребителя. Там две церкви и небольшой стадион. Было так: утром их фашисты занимают, а к вечеру республиканцы приходят, выбивают оттуда. Потом звучит рожок, и все – на войне объявляется перерыв. Начинается футбол – республиканцы с фашистами. Винтовки штыками в землю – и мяч гонять. Часа через два по звуку рожка расходятся – и дальше воевать. Но это на земле, а в небе какие игры?
– Сражались насмерть?
– Иначе нельзя. Взлетаем, видим – все небо в крестах. Наших «звездочек» – раз два и обчелся. Поначалу страшно. Потом привык. Выбирал кучу побольше и лез туда внаглую. Как в драке. Почему? В такой тесноте один другому мешает. То нам и нужно. Я кресты вижу – они же повсюду. Ну и луплю из всех пулеметов без всякой боязни зацепить своего. Такое вот дело придумали и апробировали летчики-истребители Серов, Осипенко и я. Сходу бросались в кучу и колошматили всех без разбору. Тут не дай бог оторваться от кучи, вся стая сразу бросается на тебя, а догнать у них было на чем. У наших?то самолетов скорости меньше да и вооружение слабее. Пулеметы вроде хорошие – три тысячи выстрелов в минуту. По четыре таких пулемета. Но редко когда все работало – бывало, что ни один не стрелял. Заклинивало часто. На земле пробуешь – нормально. В воздух поднялся, уже не стреляет. Ну что делать! Такое ведь не один раз бывало, и не только у меня. Слабое вооружение, к тому же малокалиберное: двести метров предел. А подойти ближе непросто. Вот и оставалось одно: лезть в кучу. Но когда пулеметы исправно работали, случалось, что я за один вылет по три самолета сбивал. И не раз было так. На меня даже косо стали смотреть: в герои метишь? А я только во врага метил. Но у людей в таких случаях всегда зависть какая?то появляется, нет, чтобы опыт перенимать.
– Можно конкретнее?
– Пожалуйста. Взлетаем: Хозримов, Лазоченко, Хлысович, Панов… Линия фронта. Никого! Походили немного, и тут вижу: прямо надо мной два бомбардировщика и два истребителя. Бросаюсь к ним. Смотрю, бомбы сыплются из бомбардировщиков, а я?то снизу. Чтобы не зацепило, провожу резкий маневр, захожу слева, сзади, даю очередь – самолет загорелся и взорвался. Берусь за другой бомбардировщик. Не проходит и двух минут, как сбил обоих фашистов. Теперь самое время заняться истребителями. Их двое. Понимаю, что злые они на меня, хотят поквитаться. Пожалуйста, к вашим услугам! Смотрю, какие?то фигуры мудреные затевают – видимо, их так учили воздушному бою. Шалопаи! Это для училища хорошо, а тут выживать надо. Плюю на их выкрутасы. Бросаюсь к ближайшему, захожу в хвост и сбиваю. Так, где второй? Его уже след простыл, уходит. Даю очередь на прощание. Горючка на исходе, боекомплект на нуле – какая тут погоня. Прощаясь, смотрю вслед «везунчику», и кажется мне, что не все у него кучеряво: уходит на свою территорию со снижением. У нас так считалось: за линию фронта упал – не твой… Частенько мы подбивали фашистов, но они погибали уже на своей территории. Победы в таких случаях нам не засчитывались.
– Несправедливо.
– На войне все так. Ладно, возвращаюсь. Меня спрашивают: почему задержался. Да вот, говорю, увидел бомбардировщики с истребителями да и посбивал, кого смог. Меня на смех: быть такого просто не может – не было же никого! И кто такое мне говорит – друзья мои самые дорогие, воюем вместе!
И случилось так, что все немецкие самолеты я сбил на глазах испанцев. Прибежали ночью, нашли меня и давай качать! Среди тех, кто видел мой бой, оказалась и «пламенная пассионария» Долорес Ибаррури. Она целовала меня во все доступные места (смеется). Тут же часы вручила и пистолет из нержавейки. А командующий испанскими ВВС наградил меня именным маузером. Форму еще красивую дали. Я так и щеголял потом в ней повсюду, а на голове – берет. Очень удобно. В нем даже на правительственных банкетах разрешалось присутствовать. Даже в Кремль ходил в этой форме, когда после парадов нас на банкет приглашали.
– К Гитлеру тоже в испанском берете заявились?
– Была такая мысль. Только товарищи не позволили – зачем, мол, гусей дразнить.
– Любите вы подарки! И от пламенных революционеров, и от фашистских бонз… Интересно, от наших вождей что?нибудь перепадало?
– В 1938?м, после Испании, мы, летчики-интернационалисты, оказались во Франции. В посольстве встретились с Ворошиловым. Он всех обнял, расцеловал и приказал послу купить все, что «ребятам захочется». И считать это его подарком. Валюту не жалеть, короче. Посол сразу повез нас в лучший магазин. Кто часы подбирает, кто ручку, кто бритву, а я вокруг мотоцикла «Пежо» верчусь – технику очень любил. Что, спрашивает посол, нравится? Не то слово! Ну?ка, говорит продавцам, заверните… Я на том мотоцикле стал чемпионом страны потом.
– Сколько вы сбили самолетов в Испании?
– Достаточно, чтобы стать кавалером высшей награды – ордена «Лавры Мадрида». А наши тогда меня впервые представили на звезду Героя Советского Союза. Но случилась досадная глупость. Нас, «интернационалистов», пригласили поделиться боевым опытом с людьми, которые только собирались в Испанию. Накрыли столы, чтобы беседа получилась более доверительной и неформальной. А один умник из НКВД пристроился у окна – в белой рубашке, выше меня ростом, но худой, и пистолет был у него первобытный какой?то. Сидит, играется оружием. Я сразу подумал, что у него не в порядке с головой… Мы культурно заняли столик на шесть человек, рядом мой друг-закадыка Боря Туржанский – Герой Советского Союза, полковник. Сидим, смеемся – все живые, здоровые, юмор любили. В том же духе и с ребятами говорим. Слово за слово… Неожиданно энкавэдэшник встает, поднимает свой пистолет и стреляет прямо в живот моему товарищу. Все ошалели. Я подхватил Борю на руки, смотрю – пуля прошла наискосок и немного торчит на выходе. Схватил ее – горячая. Достал платок, свернул в несколько слоев, да и вырвал прямо из тела, с мясом. Говорю: «Спокойно, дружище, твоя смерть теперь у меня в руках». Смотрю: а тот гад еще и в меня целится. Выстрелил и попал мне в левую руку.
– Пьяный был?
– Хуже – дурак! Хорошо, в правую не попал – ею?то я его и приласкал, как положено боксеру. Страшный удар нанес по уху. Все?таки чемпионом Украины был в свое время. У того аж язык выскочил. Упал, захрапел и… умер. Скандал до небес! Кто виноват? Ну, разумеется, тот, кто убил чекиста. А дурной он там был или еще какой, никого не волновало. После этого какой из меня Герой? Не судьба называется.
Иван Евграфович Федоров – летчик-испытатель 1-го класса, полковник запаса, Герой Советского Союза (1948 г.). Родился в 1914?м в Харькове – официально. (По иным данным – в обозе по дороге из Каменска на хутор Харьковка, Ростовская область). В 1921–1927 гг. беспризорничал. Потом «взялся за ум»: начальная школа, рабфак, школа ФЗУ. Работал на паровозостроительном заводе в Луганске, одновременно занимался в Осоавиахиме. Первый полет совершил на планере в 1929?м. В 1932?м окончил Луганскую военную авиационную школу летчиков. Первые воздушные бои выиграл в небе Испании (два – тараном). Воевал с японцами на Халхин-Голе, Хасане, активный участник советско-финской и Великой Отечественной войн, сражался в небе Кореи и Вьетнама. В 1942?м командовал уникальной группой летчиков-штрафников, созданной по секретному распоряжению Сталина («воздушный штрафполк»). Во время войны уничтожил лично 49 и в группе 47 самолетов противника. (Цифры официальные. Сам он считает их заниженными по меньшей мере вдвое). В 1942–1944 годах – командир авиационной дивизии. После Победы продолжил работать летчиком-испытателем в авиационной промышленности. В ОКБ С. ?А. Лавочкина выполнял испытания опытных реактивных образцов. 26 декабря 1948 г. на Ла-176 первым в стране достиг скорости звука. Участвовал в «атомной программе» СССР. Всего летал на 297 типах самолетов. В настоящее время живет в Москве.
Продолжение следует…
