Нина Николаевна Олексенко – известный общественный деятель, управленец и писатель из города Азова. За свою долгую трудовую карьеру она прошла путь от инженера-строителя до руководителя строительной фирмы. Трудовой стаж Нины Николаевны составляет 53 года, около 40 из них она проработала в строительстве. Об этом написала и свою книгу воспоминаний «Строить – значит созидать», в которой собрала ценные сведения о каждом человеке, внёсшем вклад в градостроительное развитие Азова.
В свои 82 года Нина Николаевна, будучи уже на пенсии, продолжает деятельность на благо города в качестве общественного активиста – пишет в местную газету, направляет обращения в органы власти, выступает на форумах, руководит общественной организацией, снимается в программах на местном телевидении, реализует общественно полезные инициативы. О том, как она пришла в профессию и как складывалась жизнь такого профессионального человека с активной гражданской позицией, вы узнаете в нашем интервью.
На гражданском форуме. Поздравление главой администрации города. Олексенко Нина Николаевна на вручении благодарственного письма за заслуги перед областью в честь 85-летнего юбилея Ростовской области. Олексенко Нина Николаевна.
— Вы потомок москвичей, но родились на Урале. Расскажите нашим читателям, когда и как Ваша семья там оказалась?
— Во-первых, мой отец действительно москвич, а мама родом с Урала. Отец мой, Николай Афанасьевич, родом из Московской губернии, он родился 19 декабря 1897 года в зажиточной семье, принадлежащей дворянскому роду. Получил неплохое образование. Был военным моряком. В 1917 году окончил Московский лесотехнический институт, в котором получил профессию инженера по лесоразработкам. Женился поздно, от первого брака у него росла дочь Наталья. Он служил на северном флоте, а семья его проживала в Москве.
Время тогда было тяжёлое. Все родственники старшего поколения об этом времени рассказывали трогающие душу истории. В 1937 году Николай Афанасьевич был репрессирован и сослан на Урал, в город Ивдель, где строился Ивдельлаг. А вот когда и как он стал моряком, мне неизвестно. Это я знаю только из рассказов родственников. Однажды, дядя Герман Карлович, муж маминой сестры Полины, рассказал, что отца репрессировали за невыполненный приказ в 1937 году. Он был капитаном судна, плавал в Белом море. Приписан был к порту Архангельск.
В одном из плаваний ему был отдан приказ: «Потопить горящий катер». В Белом море шло судно, на борту которого были заключённые. Их везли на Соловецкие острова. Катер горел вместе с заключёнными. Почему он загорелся, вопрос, конечно, риторический и интересный. Теперь, спустя много лет, изучив всю систему руководства «ежовщины» и «беривщины», не трудно догадаться, что это был, видимо, запланированный поджог. Николаю Афанасьевичу дали приказ потопить это судно вместе с людьми – вместе с зэками. Капитан 2-го ранга, он ослушался и отдал свой приказ: «Шлюпки за борт, всех на борт, катер потопить». Приняв на своё судно людей – зэков, он плыл обратно в сторону Архангельска. Пришвартовавшись и сойдя не берег, он был окружен чекистами, и на него надели наручники. Таким образом, он оказался сосланным на Урал, где моя мама трудилась учётчицей руды в Полуночненском рудоуправлении, что в 10 км от Ивделя, где находился лагерь.
После освобождения он не имел права на возвращение ни в Архангельск, ни в Москву к семье. Ему пришлось остаться на Урале и именно в Полуночном, куда его направила на работу в рудоуправлении власть того времени. Там он и познакомился с моей мамой. Поэтому я являюсь дочерью репрессированного, которая родилась в том месте, где был построен один из лагерей, а именно в Ивделе. Отца реабилитировали уже после смерти Сталина, а в 1954 году в ноябре он умер. Учась в школе, я постоянно бегала к нему в больницу. Со мной ходил к нему и мой дедушка, отец моей мамы‚ который очень уважал отца. Жили мы тогда на Урале, но уже в другом месте, в посёлке Азанка Тавдинского района Свердловской области, куда отца перевели в конце сороковых годов.
— Вы имеете несколько образований по самым разным специальностям, полученным в СССР. В том числе инженерно-строительное. Чем принципиально советское образование отличается от современного при подготовке специалистов по Вашему направлению? Какие методики и практики незаслуженно забыты?
— Начну с того, что на предсмертном одре мой отец просил, чтобы я обязательно поступила на юрфак и получила профессию юриста. Этому не суждено было случиться, хотя обещание отцу я честно была намеренна сдержать и дважды пыталась поступить на юридический, но это уже было позднее.
Я очень любила точные науки и хотела быть инженером-радиотехником. В школе мне нравились алгебра, геометрия, физика и химия. И писала сочинения я всегда на отлично. Остальные предметы учила, но явного желания не было в них углубляться. Подав документы в радиотехническое училище, мне отказали в зачислении – девушек туда не брали.
Когда я получила отказ из радиотехнического училища, время для подачи документов в институт уже прошло‚ и мне нужно было искать работу. Настроение было на нуле. Я пришла к начальнику ОРСа (отдела рабочего снабжения), куда направила меня мама, для трудоустройства. Поговорила на эту тему: что мне смогут предложить, какую работу без специального образования? Начальник ОРСа, Иван Иванович, предложил мне учёбу в торговом училище города Асбест Свердловской области, где готовили товароведов смешанных товаров, и дал туда направление.
Первого сентября 1962 года я была зачислена в Асбестовское торговое училище. Окончив его, вернулась в Азанку и стала трудиться продавцом и одновременно завмагом. Проработав более семи месяцев, я пришла к начальнику ОРСа и стала просить, чтобы меня уволили. Потому что терпеть ежемесячное недополучение указанного веса продуктов в накладных я была не намерена, это могло повлечь за собой растрату, недостачу при ревизии, за что законом предусмотрено наказание. Кладовщик мне говорил на мои претензии по этому поводу: «Натянешь как-нибудь‚ что, тебя учить этому нужно?» Я злилась и говорила, что обсчитывать покупателей не буду. Мне удалось уговорить уже нового начальника ОРСа (предыдущий вышел на пенсию), и я была уволена, несмотря на то, что должна была отработать три года. И тогда передо мной встал выбор, куда пойти. Но тут просто случай подвернулся.
После увольнения из ОРСа сидела как-то раз дома и размышляла, что делать дальше, и тут раздался стук в дверь, открыла и вижу ефрейтора, у которого бумажка в руках. Это оказалась повестка в армию. Передав мне повестку, он сказал, что меня ждёт комбат. Я поехала с ним в штаб. Там мне комбат дал указание явиться в часть на оформление. Часть располагалась в городе Тавда Свердловской области. Я на следующий день поехала в Тавду, прошла там комиссию и отправилась в военкомат, где получила направление в штаб Азанковского батальона с зачислением на довольствие в качестве писаря В\Ч 6601 А. Я прослужила там два года, а по окончании службы поехала в город Свердловск к двоюродной сестре и там осталась. Я устроилась на работу в СУ-25 треста «Уралмашстрой». Учитывая тот факт, что у меня есть хоть и не профильное строительное, но образование, меня направили на строительные курсы мастеров при Уральском политехническом институте (УПИ). Я их окончила и начала работать по строительной специальности мастером на стройках города Свердловска.
Служив в армии, я дважды пыталась поступить на юридический факультет. Сдавала экзамены в Свердловске, когда жила там, и чуть позднее, когда работала на комсомольской стройке в Новосибирске. Мои сочинения получали отличную оценку, а литературу сдать не смогла. В Свердловске принимали экзамен по литературе пять преподавателей. Самый главный из комиссии, мужчина, сидел в центре. Когда я подошла отвечать, он сказал мне: «Положите билет, будете отвечать на мои вопросы, не связанные с билетом. Опишите стихами Некрасова осень». Я, естественно, растерялась. Ничего на ум не пришло. Вот и всё. А во второй раз не смогла поехать в Свердловск для сдачи экзаменов. Со стройки не отпустили.
Насчёт вашего вопроса про советское образование. Когда я училась в строительном, нас до диплома не допускали, пока мы не сдадим на какую-либо рабочую профессию. Ребята в моей группе сдавали на камещиков-монтажников, а я – на штукатура-маляра. На таком экзамене давался час времени. Группа приходила в мастерскую и приступала к своему заданию. Для штукатура-маляра выделялась рабочая поверхность в 1 квадратный метр, раствор, инструменты. За отведённый час нужно было поверхность поштукатурить, дать время для подсыхания, затем пошкурить, проолифить, далее нанести шпаклёвку под улучшенную отделку и, в зависимости от отделки, краску. По окончании экзамена мне присвоили 2-й разряд (3-й разряд после этого экзамена не присваивали). У меня до сих пор лежит удостоверение, что я штукатур-маляр 2-го разряда.
Я не знаю, как сейчас преподают в современных вузах и как выпускники защищают диплом, но явно не так, как это было раньше. Это видно на уровне знаний нынешних работников, которые не могут расшифровать ни один чертёж. Советское образование в корне отличается от того, что сейчас. Тогда не просто давали знания, преподаватели вкладывались в студентов. И не было таких случаев, когда преподаватель просил взятку, мы всё сдавали сами. Если ты не знаешь, берёшь дополнительные занятия, приходишь на консультации, задаёшь вопросы. Все учили и знали, потому что это профессия.
Я недавно была на форуме в Ростове-на-Дону и спросила там: «Почему сейчас нет профтехучилищ?» Профтехучилища – это начальное образование строителя, где он может получить квалификацию каменщика, штукатура, маляра, стропальщика. Представитель власти, являющийся начальником отдела одного из ведомств, ответственного за строительство, спросил меня: «А что это за профессия – стропальщик?» Я ему и объясняю: стоит внизу кран, наверху (например, на перекрытии любого этажа) стоят бригадир, каменщик, такелажник. Без стропальщика невозможно доставить материалы до рабочих, он стоит внизу у крана, подцепляет груз и следит за тем, чтобы груз был надёжно закреплён, доставлен наверх. Такой профессии специально обучали, выдавали удостоверение, стропальщик каждый раз проходил инструктаж. Наличие такого специалиста на стройке – это требование техники безопасности. А высокопоставленное лицо мне сказало, что таким профессиям мы не обучаем. «Плохо», – ответила я.
— Строитель – неженская профессия. Ни сейчас, ни в СССР. Почему Вы выбрали именно эту профессию? Было ли предвзятое отношение к Вам во время учёбы и в начале работы?
— На поступление в строительный на отделение ПГС, когда я второй раз служила в армии писарем, мне дал отпуск военком. А в армии я снова оказалась, потому что не встала на учёт после окончания службы в 1965 году. И вот меня опять вызвали в Купинский военкомат и снова призвали. Мне пришлось отработать, вернее, прослужить три года в секретном отделе.
При поступлении я, сдав там всего два экзамена – математику и сочинение по русскому – и получив пятёрки, поступила. Мне сказали, что важные экзамены я выдержала, а второстепенные нет необходимости сдавать. И зачислили меня сразу на третий курс, потому что у меня уже были образование и опыт. Вот так спонтанно получился из меня строитель, но я не жалею ни о чем.
В группе училась я одна и ещё тридцать хлопцев. Преподаватель по экономической географии (был такой предмет раньше) всегда задавал мне вопрос, почему я выбрала именно ПГС – промышленное и гражданское строительство. А я ему отвечала: «Строить – значит созидать». Он не понимал, почему я, девушка, так стремлюсь быть в этой профессии, а мне нечего было ему ответить кроме правды – мне это нравится. Остальные преподаватели относились ко мне без предубеждения, даже иногда наоборот – помогали.
— Как получилось, что Вы оказались в Азове? Не одно десятилетие Вы своими руками строили этот город. Расскажите, каким он был, когда Вы начинали свой трудовой путь инженера-строителя.
— Мне повезло в том, что мне давали возможность ездить на сессии, когда я училась в строительном. А строительный был в городе Омске, это расстояние в 400 км поездом от г. Купино, где я служила в военкомате в секретном отделе. Я окончила строительный как раз в 1971 году, а уволилась в запас в 1970 году. При увольнении полковник спросил: «Куда вам дать направление на дальнейшее проживание?» Я к этому времени уже была замужем. Ответила ему, что поеду к мужу в село в Алтайский край. Он улыбнулся и сказал: «Пока поезжай и жди вызов». Я успела устроиться на работу куратором по строительству Ново-Благовещенского района в управлении сельского хозяйства и курировала строительство всех объектов района. А вызов мне пришёл из города Азова Ростовской области от директора завода КПО (кузнечно-прессового оборудования) «Донпрессмаш». Вот таким образом я здесь оказалась в апреле 1971 года.
Во время работы на заводе я участвовала в ремонте школы в селе Порт-Катон для организации в ней на летний период пионерского лагеря, а так занималась ремонтом цехов и детских садов завода КПО. В 1972 году у меня случилось горе. Я родила сына, в роддоме в то время нянечки носили кормить мамам детей по двое, сгибая руки в локте и укладывая в каждую руку ребёнка. Нянечка не удержала моего сына весом 3600 и уронила на пол. После этой травмы головы мой сын умер. Я пережила тяжёлую трагедию, почти 4 месяца была на больничном, потом мне дали бесплатную путёвку в санаторий.
Приехав домой, я узнала, что в Азове создаётся строительный трест и туда набирают специалистов. К этому моменту у меня уже был общий трудовой стаж 10 лет, из которых пять – армия и один год – торговля, остальные годы стажа составляла стройка. Моя коллега уговорила меня пойти и узнать в отделе кадров (ОК) треста, смогут ли они меня принять на работу переводом. Я пошла туда, рассказала о себе, и тут же начальник ОК сказал, что бы я пришла на следующий день к управляющему трестом на собеседование. Но я почему-то решила, что это просто отговорка, и не пошла. Через две недели мне позвонил начальник ОК и спросил, почему я не выхожу на работу. Я пояснила, что я не увольнялась с завода и не писала в строительный трест заявление о приёме на работу. Он мне в ответ сказал: «Приказ на вас подписан ещё 19 марта, а сегодня уже 20 марта. На должность инженера ППР». Пришлось идти увольняться уже 20 числа. Получилась забавная история, когда позднее оформляла выход на пенсию. Инспектор пенсионного фонда задала вопрос, как так получилось: приём на работу записан 19 марта, а увольнение с прежнего места работы – 20 марта. И зарплата начислена за 19 марта в обоих местах.
Вот так я оказалась инженером Стройтреста № 3. Меня переводили из отдела в отдел, даже не спрашивая моего желания, потому что мои навыки в строительном производстве соответствовали тем должностям, на которые переводили, и были очень востребованы. Тем более я постоянно повышала свою квалификацию, получала новые знания. Одновременно я училась заочно на факультете экономики промышленного производства в РИНХе (Ростовском институте народного хозяйства). В 1984 году меня назначили на должность начальника производственного отдела, самого главного отдела в любой строительной организации. Сначала я была ИО, а потом эта приставка сама по себе отпала. Окончила РИНХ, когда перестройка подошла концу.
Вернусь к началу вашего вопроса о приезде в Азов.
Приехав в Азов в 1971 году, я увидела, что город только вступил в фазу увеличения строительства жилья. Заводы были построены, но производственные мощности были ещё не пущены, так как велись работы по устройству фундаментов в заводских цехах. В это время шло строительство детских садов, реконструировалась школа № 11 и жильё для заводчан. А микрорайон за городским дворцом культуры стоял пустой. Там были намётки проектирования жилья, детского сада с кукольным театром № 29, проектирования медсанчасти Азовского оптико-механического завода (АОМЗ), строили пятый административный 13-этажный корпус АОМЗ. Шла реконструкция рыбного завода, достраивали мясокомбинат и молокозавод.
Семидесятые годы были самыми продуктивными в строительстве жилья, детских садов, школ, хлебозавода, пищекомбината, а в 1977 году было положено начало строительству комбината детского питания. Как раз начали гидронамыв площадки под главный корпус, забивались пробные сваи, и шли строительные работы по рытью обводного канала производственной канализации и шламопровода, а также монтировались трансформаторные подстанции, реконструировались объекты водозабора, строились канализационно-насосные станции и другие объекты комплекса детского питания, такие как стеклотарный завод, холодильники, завод упаковки. И готовились площади главного корпуса под установку оборудования линий соков и пюре, площади под автоматизацию процессов изготовления с установкой приборов телевидения и фотоэлементов. Комплекс детского питания был задуман и спроектирован проектной мощностью 107 усл. банок в год. Фактически, к 1985 году запустили только 4 пусковых комплекса‚ которые документально готовила я. Я не проектировщик, но мне дали задание, и пришлось изучить всю технологию производства соков и пюре, производства стеклотары и упаковки готовой продукции, чтобы создать цепочку каждого пускового комплекса, а их я делала четыре.
И все пусковые комплексы ездила согласовывать в Москву в проектный институт «Гипропищепром», который был основным. Завод упаковки был спроектирован «Гипропищепромом», а проекты линий соков были переведены институтом с иностранных языков. Этот комплекс мы строили совместно с французской фирмой «Содетег», а у них были договоры с немцами, поляками, югославами, венграми и американцами. Мне нужно было сделать пусковой комплекс, в котором должны быть объекты всей цепочки производства: от переработки овощей и фруктов, изготовления стеклотары до расфасовки готовой продукции в стеклотару, упаковки и складирования в помещении готовой продукции. Описывать свою работу не буду, потому что это займёт много времени, но скажу, что всю документацию, а именно акты ввода в эксплуатацию каждого комплекса, готовила я. Согласовывала её в разных министерствах в Москве и Одессе. Этот участок работы был очень сложным, потому что мне приходилось непосредственно присутствовать на ежедневных планёрных совещаниях, которые проходили на стройплощадке комплекса, и вести протокол совещания, которое вели начальник главка Станиславов, первый секретарь обкома – вначале Бондаренко, потом Власов – и председатели областного исполкома Иванченко и Желнин. Присутствовали представители Минплодоовощхоза СССР или РСФСР, управляющие строительным трестом Ковалёв или Сафаров, управляющие субподрядными трестами Минмонтажспецстроя и руководители строительный организаций и подразделений, непосредственные участники строительства, а также заказчик. Всего в зале находилось участников планёрок около 300 человек. Планёрки проходили в уже отстроенном помещении столовой и заканчивались они почти в полночь. Приехав домой, я обрабатывала протокол, чтобы утром отдать его в печать. В нём стояли сроки передачи фронта работ от генподрядчика субподрядчику и наоборот, а также сроки поставки оборудования заказчиком. Перед планёркой передо мной стояла задача проверить эти сроки и положить на стол результаты.
Такие функции я выполняла и по остальным объектам, которые мы строили не только в Азове, но и Сальске‚ Волгодонске и Батайске. Фактически, я руководила строительным производством всего треста в 4 городах и ещё комплекса детского питания в селе Кулешовка. Много можно говорить на эту тему, она очень большая. Мне было сложно работать, когда у меня родился сын в 1975 году. Так получилось, что с 1977 года пришлось его воспитывать одной. Он рос почти на моей работе. Когда ходил в детский сад и я не успевала его вовремя забирать, то его забирал кто-то из моих коллег. В командировки он ездил со мной. Особенно ему нравилось, когда я ездила в Москву. Ему уделяли много внимания работники министерств. Он красиво рисовал шаржи. И пока я бывала на приёме у министра, он, сидя в кабинете за столом, рисовал. Работники прикрепляли его рисунки на стенах у своих столов. Это ему доставляло большое удовольствие. Видимо, сыну моя работа не нравилась, потому что он не выбрал профессию строителя, а получил техническое инженерное образование по оборудованию пищевой промышленности и закончил академию Госслужбы. Но всё же потом работал в строительстве и создал ИП и ООО впоследствии, тоже со строительным уклоном. В августе прошлого года его не стало, скоропостижно скончался от сердечного приступа. Инфаркт. Ему было 49 с половиной лет. Теперь у меня остались только двое внуков, его сыновей.
— Если бы Вы могли вернуться в прошлое и что-то изменить в архитектурном облике города, что бы Вы изменили?
— Я бы убрала со зданий жилых домов эти башенки на крышах. Они никакой красоты не дают, только вызывают дополнительные сложности. Когда приходится ремонтировать кровлю, возникают проблемы в стыках, которые трудно устранить, и потом она протекает. Нужно думать ни сиюминутно, а на перспективу. Во-вторых, сделала бы во всём городе ливневую канализацию. Я уже на эту тему давно говорила и говорю, особенно в тот период, когда благоустраивали Петровский бульвар. Конкурс реконструкции выиграли, а фактически сделали благоустройство. Когда я была на форуме в Москве, я услышала, что, по информации министерства строительства РФ, Азову в связи с выигрышем в конкурсе выделили на реконструкцию Петровского бульвара 50 млн, но полная её стоимость составляет 60 млн руб. Мне пообещали, что оставшуюся сумму добавят. Так и сделали. Но в итоге администрация города сделала только благоустройство бульвара, исключила из проекта ливневую канализацию, а деньги ушли в неизвестном направлении. Сколько я ни ездила в министерство с этим вопросом, ответ был один: проект при прохождении экспертизы был изменён, и ливневая канализация изъята. Город, когда идут дожди, захлёбывается в воде, невозможно пройти ни по Петровскому бульвару, ни перейти дорогу по ул. Мира к ДК и школе № 1.
— Какие знаковые стройки в период Вашей работы запомнились больше всего?
— Самыми сложными и трудными были объекты промышленности: АОМЗ, заводы КПО «Донпрессмаш» и КПА (кузнечно-прессовых автоматов) в Азове, Химкомбинат в Волгодонске, завод КПО в Сальске, комплекс детского питания (комсомольская стройка, которая велась 10 лет с 1977 по 1987 год), Дом отдыха «Тихий дон» под Ростовом, школа и НИИ «Тяжмаш» в Свердловске, элеватор на 12 зернобанок в селе Баган Новосибирской области (ещё одна комсомольская стройка).
— Можно ли назвать Азов уникальным или, может быть, просто интересным городом в плане архитектуры и особенностей городской застройки? Что в ней может быть интересно для туриста?
— Город Азов – это исторический город, который ведёт свою историю с 1067 года, но его основное строительство началось по большей части в послевоенные годы. Прошлое города очень интересное, и вся информация о нём есть в Азовском краеведческом музее. Но, к сожалению, Азов не обладает особыми архитектурными примечательностями. Только Крепостной вал и пороховой погреб. А здания, в которых ранее располагалась городская управа, образовательные учреждения, стоят до сих пор, но они фактически не оформлены памятниками старины. На зданиях висят таблички, но часть из этих зданий уже продана, и в них располагаются коммерческие организации. Я писала в прокуратуру и в Ростовское управление по охране памятников архитектуры о том, чтобы привести в порядок постройки и вернуть им статус архитектурных памятников, но никто даже пальцем не пошевелил.
Но город сам по себе, конечно, уникальный: до сих пор находят при раскопках удивительные вещи старины, которые передают в Азовский музей-заповедник. Например, при строительстве дома по ул. Чехова, 25 для завода АОМЗ в котловане было обнаружено турецкое кладбище. Уладили все формальности, расчистили котлован и уложили фундамент под дом. Таких случаев очень много. Азов – исторический город, и туристам есть что посмотреть.
— За свою карьеру Вы выросли от начинающего инженера до заместителя директора. Расскажите о секретах успеха своего трудового пути.
— Секрета никакого нет. Просто нужно любить свою профессию и отдавать ей свои знания и силы. Быть профессионалом своего дела и любить и уважать окружающих тебя людей. Естественно, постоянно повышать уровень своих профессиональных навыков. Передавать знания и опыт своим подчинённым и молодёжи.
— Были ли в Вашей жизни люди, которых Вы считаете своими наставниками? Какую роль они сыграли в Вашем становлении?
— Да, были. Я всегда восхищалась своими военными родственниками. Это братья моей мамы, они участники ВОВ. Иван Иосифович, светлая ему память, имеет три ордена: «Красной Звезды», «Славы» и «Отечественной войны II степени». А Пантелеймон Власович, тоже светлая память, чей прах покоится в Москве на Троекуровском кладбище, имеет медали «За отвагу», «За победу над Германией, «За боевые заслуги» и, естественно, много юбилейных медалей, связанных с ВОВ. Они совершали подвиги во время ВОВ. Также несмотря на то, что отец был репрессирован, я горжусь им, его смелостью и находчивостью решать появившиеся проблемы, а не уходить от них.
— У Вас огромный профессиональный и жизненный опыт. Сегодня много говорят о наставничестве для молодёжи. На Ваш взгляд, каким должен быть наставник и чему он должен учить молодёжь?
— Во-первых, наставник должен быть в любой профессии, а не только в строительной. В нашей профессии любой специалист может быт наставником и передавать свой опыт работы. Каменщик научит профессионально вести кладочные работы, штукатур научит производству оштукатуривания поверхностей без швов и шероховатостей, мастер-прораб научит последовательности и правильности оформления журналов производства работ, честному заполнению журналов КС-6, и, естественно, проведению инструктажа по технике безопасности производства работ, что в настоящее время отсутствует на стройках.
— Недавно Вы писали обращение на имя Президента РФ о запрете строительства школы в Азове в небезопасном месте. В письме Вы указали, что строительство этой школы идёт со множеством грубых нарушений, а также что оно не было вынесено на обсуждение общественности. По Вашему мнению, почему так произошло? Как Вы в целом оцениваете уровень взаимоотношений власти и общественных организаций, проводящих экспертизы, в Азове по вопросам благоустройства и строительства? Что нужно было бы поменять или улучшить в данных процедурах?
— Да, с самого начала была выбрана не та площадка под строительство школы. Ещё в 1971 году был разработан генплан архитектором Захаеровой Н.А. из Ленинградского проектного института «Ленпроект». Институт до сих пор ведёт курирование генпланов нашего города. Этим генпланом была определена площадка под строительство объектов школы‚ двух детских садов и котельной в районе ул. Ст. Разина. А там теперь построены какие-то склады, заправка, магазины, и строят жилые дома, земля продана частному строительному бизнесу. Это незаконно. Должны были проводиться слушания, и народ должен был решать, а не одна Ковалевич, которая сейчас находится в СИЗО. Она несколько раз меняла генплан, начиная с 2020 года, в котором разместила школу в овраге. Это преступление. Но администрация покрывает её. Министерство по строительству вообще себя ведёт так, будто оно здесь не причём. Школа возведена на насыпном грунте, что чревато большой просадкой здания‚ которое повлечёт за собой провал его под землю или просто разрушение. Безопасность нахождения там детей под большим вопросом.
А самое главное – некому осуществлять контроль в администрации за строительством. Упразднили ОКС (отдел капитального строительства), убрали из штата архитектора – специалиста по надзору за качеством производств строительных работ. Вот такие дела. Всё пустили на самотёк. Вершитель всего градостроительства – один человек, главный архитектор города‚ обязанности которого исполняла Ковалевич. А сейчас нет никого. Возложили исполнять обязанности на рядового инженера архитектуры, у которой нет специального, именно архитектурного, образования. Вот и всё.
— В 2017 году Вы открыли «Сквер строителей» и в 2021 установили там памятник 5000 специалистам, работавшим над обликом Азова в послевоенные годы. Опираясь на Ваш богатый опыт, какие советы Вы бы могли дать тем, кто хочет выступить с инициативами по благоустройству территорий или установке памятника? Благодаря чему можно повысить шансы общественников добиться реализации подобных инициатив?
— Причиной поздней установки памятника стало нежелание архитектуры города подготовить проект памятника. Пришлось всё делать своими силами: искать архитектора и привлекать спонсоров. Огромное спасибо архитектору города того времени Гордову, что он успел осуществить подготовку проекта и организацию благоустройства сквера и помог привлечь спонсоров для оплаты всех этих работ. После этого его уволили. Эти действия говорят о том, как относятся к ветеранам – строителям города и тем 5000 специалистам, которые построили город, а эти люди, сидящие в кабинетах власти, пользуясь всем этим, ещё выказывают свою ненависть к нам, строителям. Блокируют все инициативы. Чтобы пройти эту преграду, пришлось просить депутата Государственной думы Водолацкого, который помог всё осуществить, да и глава администрации Ращупкин, который тоже попал под раздачу, помогал воплощению идеи ветеранов.
О моём опыте в качестве общественницы. Я создала в 2001 году совет ветеранов-строителей и в 2007 зарегистрировала его как «Фонд ветеранов-строителей». И до сих пор руковожу им. Кроме этого я состояла в рабочей группе общественной палаты Ростовской области с 2017 года по 2024 год. Состою членом городского совета женщин и членом консультативного совета администрации города. Поэтому всем последователям желаю активно принимать участие в жизни города, заниматься благоустройством ещё не освоенных городских участков. Нужно делать город краше и краше. Пусть изучают опыт старшего поколения и продолжают его хорошие начинания.
Например, по опыту Фонда ветеранов-строителей городское предприятие АМЭС «Донэнерго» в западном районе города недавно благоустроило участок пустующей земли и открыло «Сквер энергетиков». Потом был реконструирован и «Сквер лётчиков». Я предложила руководителю организации ветеранов СВО место, где можно обустроить сквер именно для них. Но не знаю, воспользуются ли советом. Но для этого не нужно опыта, достаточно только желания, и, если возникнут вопросы, обратиться к нам, ветеранам-строителям, за советом. А территории для благоустройства в городе есть.
На открытии «Сквера строителей». На открытии «Сквера строителей». Олексенко Нина Николаевна с макетом «Сквера строителей».
Послесловие
Годы, перевернувшие всё с ног на голову. Началось закрытие строительных предприятий и открытие разного рода ООО. Таким образом, я перешла работать во вновь созданное МПО «Викторя» начальником ОКСа и строила зверофему в Кагальнике. Потом эта контора готовилась к банкротству, и я была приглашена на работу во вновь созданное ПСМУ «Сармат» КГГИ «Колымаразведка» на строительство жилого посёлка для северян. И эта контора тоже претерпела закрытие, как раз я там работала начальником этого ПСМУ, и пришлось закрывать его самой в 1995-1996 годах. Было самое трудное время.
На пенсию я ушла в 1994 году, но на неё не выжить, поэтому продолжала работать. В 1996 году создала гаражный кооператив и строила гаражи. Следом ещё создала один гаражный кооператив, но уже по просьбе мэра города Лесняк Е.П., который завершила в 2006 году. Но мне всегда везло на работу, и меня избрали председателем ТСЖ «Огни Азова», где я купила новую квартиру. Тут я проработала два срока и в 2012 году в январе покинула эту должность. В 2010 году я была учредителем УК «ОРИОН» и замом управляющего. Управляющим был мой сын, Вячеслав Владимирович. Я сменила стройку на управление многоквартирными домами, потому что, будучи председателем ТСЖ в 2009-2010 годах, я прошла обучение на курсах повышения квалификации при Донском государственном техническом университете г. Ростова-на-Дону, получив специальность «Управление многоквартирными домами». Вот таким образом я сменила свою профессию строителя на управление ЖКХ.
В 2007 году создала совет ветеранов-строителей, который в этом же году официально и зарегистрировала в юстиции, и являюсь его единственным учредителем и председателем правления уже на протяжении почти 25 лет. В этом году в октябре заканчиваются мои полномочия. Предстоит большая работа по привлечению людей, имеющих желание продолжить деятельность фонда. Сейчас правительство делает всё, чтобы не присваивать звание ветерана труда, экономят на деньгах, которые положены льготникам. А уставом фонда предусмотрено, что возглавлять его должен только ветеран-строитель. Вот опять препон. Как будем дальше действовать, пока не могу предугадать.