Заслуженный артист России Ян Осин подробно рассказал о патриотическом воспитании, о своей многосторонней деятельности и о будущем российской эстрады.
– Расскажите о Вашем «Практическом пособии по церковному чтению».
— Это учебное пособие, которое состоит из диска, на котором я читаю в первом томе богослужебные тексты, а во втором – утренние и вечерние молитвы, и к которому приложен буклет, где эти тексты на старославянском напечатаны, чтобы можно было одновременно – и слушать, и привыкать глазами к церковно-славянскому языку.
– Как судьба привела Вас к подготовке такого материала?
— Можно сказать, что я с шестнадцати лет, как только крестился, пою и читаю в церкви. А поскольку всегда ходят разговоры, что церковно-славянский язык непонятен, для меня это категорически неприемлемо и я хочу пропагандировать то, чему сам научился тогда без всяких учебников, а посредством простого пения и чтения в храме, и конечно же — погружения в церковную жизнь. То есть на самом деле это не так уж сложно, просто чисто механически выучить действительно тяжеловато, а вот сердцем постигать – можно и нужно. Именно не умом, а сердцем. Господь открывает, и ты уже начинаешь совсем по-другому это воспринимать.
«Они лишились своей корневой подпитки»
– Кафизмы в том числе?
— Да всё. Кафизмы – это Псалтирь, часть Священного Писания. Это чтение фрагментов из Ветхого Завета, и это всё — церковно-славянский язык. Кстати, лингвисты и филологи, равно как и все исследователи языка, говорят, что с древнегреческого и с древнееврейского на церковно-славянский перевод был очень удачный. Он сохраняет все особенности оригинала, очень мелодичен, красив, удобен для чтения нараспев, как это звучит во время богослужения. Поэтому я не вижу смысла переводить всю службу на русский язык. Для подготовки к чтению в храме – да, русский язык нужен и удобен. Прочитал-посмотрел и всё тебе уже знакомо. Да так, собственно, всегда и было – и в семинариях, и в церковно-приходских школах. Сложные слова разбирали, привыкали, а уже в храме читали на церковно-славянском.
Звучание церковно-славянского языка настолько поразительное, настолько мелодичное, красивое, одновременно и таинственно, и понятное, что заменить его ничем невозможно. И это единственный язык в мире, на котором никогда не говорили между собой, а только общались с Богом. Это только у нас, у славян. В Сербии знают этот язык, хотя в основном служат уже на сербском, ещё немного в Польше, на Украине, в Беларуси, у нас и всё. Впрочем, большинство Поместных Церквей перешли на свои национальные языки. В католической церкви тоже латынь встретишь всё реже – в Германии служат на немецком, там протестанты, французам тоже удобнее на французском. И так далее. Но они этим лишились своей корневой подпитки.
«О каком непатриотизме может идти речь?»
– Откуда в Вас столько патриотизма? Что Вам не позволило это чувство расплескать?
— Как его расплескать? Если оно у меня от моих родителей, моих дедов, которые воевали. Мой дедушка по папиной линии воевал под Сталинградом, он был командиром пулемётного взвода и по данным Министерства обороны был смертельно ранен в бою 14 января 1943 года в самый разгар Сталинградской битвы, но тем не менее он выжил, его врачи выходили. Родился мой папа в 1950 году, а в 1973 родился я.
Когда ты знаешь историю своей страны, когда ты знаешь историю своих предков, которые воевали за свою Родину и приписывали себе год, чтобы пойти защищать её — вот это был патриотизм.
Мой второй дед освобождал Белоруссию, а потом всю жизнь работал на благо Родины. Поэтому о каком непатриотизме вообще может идти речь? Я видел, как они жили и трудились, помню, как рассказывали о войне. Скупо, но мы вместе смотрели военные фильмы, и я прекрасно понимал, что это была война на уничтожение нашего народа. Не только русских и евреев, но и украинцев, белорусов.
И сейчас тоже самое происходит. Мы же воюем не с Украиной. Украина по сути – это наш русский народ. К тому же никакой «отдельной Украины» никогда раньше не было, она была частью Российской Империи. Это были русские люди, они жили «у края» России. Потом им кто-то внушил, что они самостоятельные. Сейчас всё это ими забыто. Но Путин Такеру Карлсону подробно рассказал.
«Человек, который историю не знает – какой он патриот?»
– Как думаете, почему такое беспамятство? Почему происходит это?
— Хрущёв выпускал из лагерей бандеровцев, которые были справедливо осуждены и должны были там вообще пожизненно находиться и восстанавливать хозяйство. Он их выпустил, посадил в библиотеках, пустил «в образование» — преподавать в школах, вузах – и вот они благополучно 40-50 лет говорили про бандеровщину. Это же понятно, если тебе каждый день вливают в голову, что ты какой-то особенный, как Гитлер сделал с немцами в 30-е, а все остальные – букашки, которых можно раздавить и тебе ничего за это не будет – это нацизм в чистом виде. Их так запрограммировали. Они этого не понимают. Думают, что жить надо прямо сейчас, что «завтра не будет». Завтра будет. Будет трибунал. Для кого-то посмертно, для кого-то при жизни, но он будет.
Есть такой фильм у Квентина Тарантино «Бесславные ублюдки». Западные бесславные ублюдки сейчас раздербанивают нашу общую родную землю. За Украину воевал мой двоюродный дед, он погиб в Переяславском районе. Я не могу поехать на его могилу, потому что я на сайте «Миротворец» с 2017 года. Вот так — часть крови моей семьи пролита за освобождение Украины от фашистов, поэтому это моя Родина, моя земля. Вот мы, говоря о патриотизме, знаем свою историю, ценим всех своих предков, не только ближайших. Ценим, например, Александра Невского, который мой родной Псков освобождал в XIII веке. А человек, который историю не знает – какой он патриот?
[примечание редакции: сайт «Миротворец» с 2014 года является открытой базой персональных данных, полученных нелегальным путём. Данный ресурс нарушает мировое и украинское законодательство о персональных данных и известен скандалами, связанными с публикациями сведений о жителях Донецкой и Луганской Народных Республик, журналистов и государственных деятелей, в том числе иностранных, при этом называя их «террористами», «боевиками» и «изменниками». Из-за таких открытых публикаций жизни многих людей, в том числе детей, подвергаются опасности. Среди лиц на этом сайте также числится глава КНДР Ким Чен Ын и Молдавский депутат от партии «Шор» Марина Таубер.]
«Пошлость – это такая плесень, которая образовалась на теле российской культуры»
– Ваш репертуар исполнения связан с патриотизмом?
— Конечно. Что у человека внутри – то и снаружи. Нас так психологи учат. Не только потому, что я родился и вырос в СССР. Наша советская эстрада в большей степени была правильной. Не было моментов всяких – «целуй меня везде». Это считалось пошлостью.
Пошлость – это такая плесень, которая образовалась на теле российской культуры. И как Хрущев навязывал нам бандеровцев, так и сорок последних лет нам навязывали эту пошлость. Трясут своими пятыми точками, нижним бельём, поют какую-то несусветную чушь, абсолютно бредовую выплескивают свои семейные разборки и скандалы по телеканалам и СМИ – что тут сказать? Хоть Советский союз и называли закрытым, но мы слушали пластинки западных исполнителей, смотрели иностранные фильмы. Мы знали прекрасно историю кинематографа, историю литературы не только нашей, но и мировой, и музыки также.
Я закончил Гнесинку с красным дипломом как оперный певец, я уже прекрасно понимал, что находиться в рамках одного амплуа постоянно – мне скучновато. Это всё равно будет один и тот же репертуар, пусть и в разных театрах. Плюс я очень негативно относился к той тенденции, которая в начале 2000-х уже была – эти «особенные» режиссёры с извращенной ориентацией и сознанием, которые как только не портили классические постановки, какие только свои извращённые фантазии туда не втискивали. Бедный Александр Сергеевич Пушкин с «Русланом и Людмилой». Я помню постановку в Большом театре, как голые по пояс девушки бегали там. Я помню, тогда многие были в шоке. Зачем это делать? И я это все видел много раз своими глазами, мне от этого было противно. И сама пропаганда этой «особенной» повестки мне была не близка.
Плюс так сложилось, что я был приглашён в Москву в оркестр Министерства обороны, в главный военный оркестр, солистом. Переехал благодаря этому из Пскова в начале 2000-х. Потом меня Георгий Иванович Шпак, тогда командующий Воздушно-десантными войсками, позвал в ансамбль ВДВ. Он меня знал ещё по Пскову. Поскольку часто бывал на мероприятиях, связанных с дивизией псковской, помните ведь обе чеченские кампании. И памятники тогда открывали, и бойцов хоронили. И шестую роту. Горькое событие. Поэтому я был близок к десантной тематике.
Мой папа был капитаном спецназа ГРУ. Он был военный связист по образованию, поэтому часто бывал на сборах. В звании капитана, так сказать, закончил свою жизнь. Я хотя и не был десантником сам – в армии не служил, но работал.
Такая вот стезя получилась, что патриотика ненавязчиво всегда в моей жизни присутствовала. Я любил просто эти песни военные и тех певцов, с некоторыми был знаком. Владимир Константинович Трошин – легендарный исполнитель «Подмосковных вечеров» и не только, мы с ним в конце его жизни очень дружили и его автографы проникновенные до сих пор греют мне душу. Один из них нашёл меня, когда его уже не стало. Его супруга мне передала подписанную им книгу с его биографией, которую я никак не мог найти в книжных магазинах. Для меня это было просто «до мурашек».
Мы и с Кобзоном общались, и с Хилем общались, и со многими другими легендарными исполнителями советского периода. И с Лещенко общаемся. Я в его студии записываюсь часто. Благодарен ему за то, что мы спели с ним дуэтом «День Победы» на канале «Звезда», когда он всем отказал, а мне не отказал. Он также, как и я, всегда говорил, что его учителями были Фёдор Иванович Шаляпин и Владимир Константинович Трошин. Вот и я, не зная этой его фразы, сам всегда так говорил. А потом уже, когда стали общаться, я понял, что это и для него важные люди. Ну вот как-то так. С патриотикой связана вся моя жизнь.
– Сейчас у нас на эстраде пальцев одной руки достаточно, чтобы перечислить тех, кто поёт песни о Родине.
— Да. Раньше мне говорили: «Зачем ты вообще это поёшь? Ну что это такое?», используя абсолютно убогую фразу о том, что патриотизм – последнее прибежище негодяев, которую приписывают якобы Л.Н. Толстому. Но я историю этой фразы знаю. Это было сказано в XVIII веке. Был такой Сэмюэл Джонсон в Британском Парламенте, он однажды сказал: «Если даже у самого отъявленного негодяя есть хоть капля любви к Родине, то у него есть надежда». Вот так и должен звучать прямой перевод этой фразы. Понимаете? Иное значение! Так вот специально «кривенько» перевели и получился противоположный смысл! В этой версии, которую приписывают Льву Николаевичу Толстому, патриотизм – это негодяйское чувство. Что совсем не похоже на Л.Н. Толстого. Весь роман «Война и мир» пропитан чувством любви к Родине – ну разве он такое сказал бы? А сейчас многие «наши» не поддерживает нашу Родину, а некоторые «деятели от культуры» и вовсе разъехались кто куда.
– Начало СВО всем показало – кто есть кто?
— Конечно. Даже очень хорошо, люди «расчехлились», как сейчас говорят. Показали своё истинное отношение к Родине и к нам ко всем. Сейчас многие пытаются вернуться, даже приезжают.
– Но их, возможно, могли и принудить. Хотя, люди взрослые, как их принудить?
— Что значит «принудить»? Никто никого не принудил. Сами уехали, да ещё и облили Родину грязью. Их тоже кто-то «принудил»?
– Как думаете, какое будущее у нашей эстрады?
— Знаете, лет пять назад, я тогда первые годы преподавал в Институте культуры, Лариса Александровна Долина, она Заведующая нашей кафедрой, решила устроить конференцию по теме патриотической песни ко Дню Победы. Я пригласил Александра Шаганова – своего близкого друга, Олега Борисовича Иванова – автора песни «Олеся» и многих других хитов. А Лариса Александровна пригласила Игоря Игоревича Матвиенко. И вот, когда мы собрались в одной из аудиторий института культуры, он начал говорить о современной песне. Практически первыми же его фразами было, что через несколько лет самым популярным направлением в нашей стране будет патриотическая песня. Все замолчали, а Лариса Александровна даже его переспросила: «Игорь, может я неправильно поняла тебя или не расслышала?» Он повторил под гул удивления. Откуда он тогда знал?! Я не понимаю. Это было за три или четыре года до СВО. Да, я понимаю, что у него «Любэ» много лет, но там же и всякие «Фабрики», «Иванушки», и другие артисты, которые никак не связаны с патриотикой. Однако, он каким-то своим пророческим чувством смог уловить эту тенденцию.
– Продюсерская проницательность.
— Именно, хотя тогда вообще ничего, никаких даже предпосылок не было. Предпосылок ещё даже в начале 2022 года не было, согласитесь?
– Как Вы считаете, почему у нас вообще в России утратилось патриотическое воспитание? В школе только совсем недавно стали вводить «разговоры о важном», начинать учебную неделю с этого.
— Потому что нам с «перестройки», с середины 80-х годов, всякие журналы «Огонёк» под руководством Коротича внушали, что вот мы, русские – алкоголики, которые с медведями в лесу в лаптях водим хороводы под балалайку и водку пьём, пьяные частушки поём, всячески отвергая нашу культуру и доказывая, что мы – не часть цивилизации, мы где-то на обочине, а вот цивилизация – это в Штатах, на Западе – всякое MTV, вот эти вот все полураздетые девицы типа Мадонны. Музыка может и хорошая, но что они своим образом несут? И довнушались до того, что вся эта муть пришла к нам и буйным цветом расцвела. Да и как этому было противостоять, когда все СМИ и телеканалы это каждый день транслировали, захлёбываясь. Вот ровно с той поры и позабыли про патриотизм, а само это слово стали чаще использовать в отрицательном смысле. Что может быть итогом, как думаете?
– Как изменилась Ваша жизнь, когда Вы получили звание заслуженного артиста?
— Да никак не изменилась. Это же было еще в 2007 году, когда мне уже говорили: «Что эти твои патриотические песни? Да кому это надо вообще?». Однако, я живу и работаю. Я вижу, что людям это нужно. И когда ты выходишь петь «Подмосковные вечера» среди прочих современных песен и видишь — все знают, молодёжь знает, иностранцы знают. В Японии или в Китае с «Подмосковными вечерами» или «Катюшей» выйдете на сцену – и весь зал споёт на русском языке. Понимаете? Вот это как раз говорит о том, что культура была Великой и Настоящей культурой с большой буквы. Поэтому как-то особых изменений я не заметил. Я не гонюсь за этими медалями, наградами, званиями. У меня их много разных, но это не главное в жизни. Это просто результат какого-то пути.
– Звание нужно как-то поддерживать или оно дается навсегда?
— К сожалению, оно даётся навсегда. Поэтому все эти «зашедшие не в ту дверь», которым уже люди говорят: «Нам не нужны ваши концерты», преспокойно остаются и Народными, и Заслуженными. Особенно те, кто уехали, но вовсю поливают Россию грязью. Но их этих званий не лишают. А большинство – даже и не «иноагенты»!
«Если захочешь обратно на наши российские бублики, я первым скажу – катись обратно, народный артист республики!»
– Забрать обратно это звание, лишить его – уже невозможно?
— В Минкульт петиции народ пишет. Но разные чиновники там отвечают – таких прецедентов не было, потому не можем… Ну как так? У самого первого Народного Артиста — Фёдора Ивановича Шаляпина забрали это звание. А он был первым. Луначарский ему лично вручал в Большом театре. Первому Народному артисту республики. Маяковский потом писал: «Если захочешь обратно на наши российские бублики, я первым скажу – катись обратно, народный артист республики!». А всего лишь потому, что Фёдор Иванович помог детям, которые в Париже возле храма Александра Невского сидели. Он помог им деньгами. И про него тут же написали, что он помог белогвардейским детям. И подняли кампанию. Его лишили звания. Прецедент — был! Давайте и сейчас применим эту практику. Странная позиция – жить за границей, поливать Россию грязью, ненавидеть нашего Президента, но от подписанного им удостоверения Народного или Заслуженного артиста – не отказаться… Просто некоторые до сих пор повышенную пенсию получают – они ж не отказались и от российского гражданства тоже!
Ведь даже фамилию можно поменять. А уж звание, которое государство вручило, оно его может и забрать. Считаю, это правильно. Я состою в Культурном фронте, там обсуждали это тоже. Пока, к сожалению, нет никаких изменений. За два года глобально ничего не поменялось. Те же самые люди принимают решения. И у тех же самых «артистов» ничего не происходит, поэтому они пляшут, кривляются на сцене, показывают нам свой зад – у них всё хорошо.
– Расскажите о Вашей работе фотохудожником. Это Ваше хобби или уже профессиональный уровень?
— Это увлечение с детства формировалось, потому что я постоянно с фотоаппаратом, как папа научил. Плюс я всегда любил альбомы по искусству, поэтому я с годами и к живописи пришёл. Я люблю видеть красоту этого мира! Вот к примеру — еду по родному Пскову, всё время любуюсь Кремлём и Троицкий собором, что возвышаются над рекой Великой. И вижу, как многие люди проходят мимо и даже не замечают этого. Ну примелькалось, наверное. А я не понимаю, как не замечать. Ведь даже небо каждый раз другое, облака другие. Радуйтесь, смотрите, в какой красоте вы живёте! Но люди не замечают этой красоты, они живут в каком-то узком мирке, в таком очень плоском. Мне их жалко. Господь создал такой дивный мир, поселил в нём нас — хотя бы природе порадуйтесь.
Я, прежде всего, человек из художественного мира, потому стараюсь и вокруг себя создавать красоту. Сначала — замечать её, потому что если ты её не замечаешь – ты и не сможешь её воспроизвести. Мы же как зеркало! Опять же, что внутри – то и снаружи. Если наше «зеркало» покрыто паутиной, грязное, не протёртое, то оно ничего не сможет отразить. Поэтому я удивляюсь очень многим нашим «творцам», которые окопались в культуре очень плотно и своим этим «не протёртым» зеркалом отражают свой внутренний мир – убогий, искаженный, извращённый.
Оценивать свой уровень мне самому сложно, но Мирей Матье понравились мои работы. Мы давно знакомы, и на одну из выставок в Париже я её приглашал. Там было много фотографий псковских храмов, и она сказала, что поняла – почему я так люблю свой родной город.
А ещё я аэросъёмкой занимаюсь. Делаю сейчас один интересный проект, по мотивам фотоальбома, к которому в 70-х Александр Андреевич Проханов «руку приложил». И он мне разрешил текст предисловия к той книге использовать.
– Вы сказали ещё про живопись. Какие материалы используете?
— Очень люблю классику: холст, масло. Я в юности очень любил графику – тушь, перо. Сейчас иногда тоже успеваю, но просто времени нет совершенно. С графики начинал. А потом меня как-то потянуло в живопись маслом. Я благодарен Зурабу Константиновичу Церетели за возможность близкого общения и «присматривания» за мастером — как он работает. Это, конечно, восхищение. Я вообще не знаю, как человек может столько успевать – скульптура, живопись, графика, да столько всего ещё! Он постоянно с красками, в мастерской, постоянно в работе. Мы даже когда на заседании департамента культуры в комиссии сидели – он постоянно рисовал. То есть человек, который весь в искусстве с головой. Человек многогранного таланта.
– Мне нравится бывать в его Галерее.
— Да. Причём там такие масштабы. Ты видишь величие Российской империи, Советского Союза, нашей великой истории. Всех этих людей, о которых он своим «языком скульптуры» говорит.
– Вы свои работы где-то выставляете? Проводите выставки?
— Фотовыставки бывали и в России, и за границей — в Париже. Эту фотовыставку потом по всей Франции провозили. И в Москве открывалась выставка. И в Пскове была выставка. Но то были фотоработы.
А когда меня принимали в Московский союз художников, я шесть живописных работ привозил, потому что специалисты должны были оценить, достоин ли я на вхождение в Московский союз.
– По каким критериям принимают в союз художников?
— Не знаю, я же не принимал никого, сам там стоял и трепетал – возьмут-не возьмут? Я занимаюсь под руководством очень хорошего художника современного Андрея Дареева. Это художник-реалист. Я сам люблю реалистическую живопись, категорически не приемлю современную «мазню». Ну такую, когда из уха рука. Как Пикассо в последние годы его жизни. Он сам об этом с юмором говорил, что просто экспериментирует, балуется. Потом кому-то это понравилось и это «раскрутили». Я так скажу вашим читателям. Если вы знаете картину «Над городом», там, где летят два человека над Витебском…
– Марк Шагал?
— Да. Посмотрите, что на первом плане, возле забора происходит. Ну то есть эдакий манифест художника. Влюбленные летят над городом, а там сидит человек – большую нужду справляет. Очень часто её обрезают, целиком не показывают, но в ЦДХ она висит в подлиннике – можно посмотреть и убедиться.
– Как композитор, Вы творите музыку по душевному порыву или «под заказ»?
— У меня «под заказ» ничего не происходит вообще. Как говорил Пушкин: «Служение муз не терпит суеты. Прекрасное должно быть величаво». Глядя на черновики Пушкина, видно – сколько там вычеркнуто. Это говорит о работе. Не просто так – взял и написал, а человек анализировал, подбирал. Если «Онегина» читать, там каждое слово несёт в себе информацию. Если внимательно читать — получаешь огромное удовольствие. Это «энциклопедия русской жизни» не просто потому, что кто-то так сказал — Белинский или кто-то ещё. Это говорит о том, что багаж культурный был огромный. Чайковский написал гениальную музыку на это произведение.
Чайковский считал гениальным Моцарта. Он был действительно гениальным. Моцарт мог играть в бильярд и взять нотную бумагу — тут же что-то написать, сочинить. Симфонию за вечер. Какой «Реквием» у него потрясающий. Для меня это лучшее снотворное. Музыка настолько гармоничная, хотя, казалось бы, грустная по сути и содержанию произведения. Это одна из вершин мировой музыки.
– В институте культуры какой Вы предмет преподаете?
— Эстрадно–джазовое пение. В основном, эстрадно-патриотическое, так получается. Потому что я в основном по этому направлению работаю. И слава Богу, что последние три-четыре года у нас студенты поют патриотические песни.
– Взращиваете новые таланты?
— Да-да. И не боимся об этом говорить. Лариса Александровна очень трепетно относится к русскому языку – правильности ударений, правильности пения на русском языке и к выбору репертуара. Это очень хороший показатель. У нас лучшая кафедра в стране. К нам попасть – большой конкурс. Из всех кафедр, которые занимаются эстрадно-джазовым пением, у нас, наверное, самые лучшие педагоги и лучший уровень. Огромное количество концертов, у студентов есть возможность выступать – хорошая школа. Тем более, под руководством Ларисы Долиной. Где они ещё такую школу найдут?
– Она продюсированием занимается?
— Она педагог. Это отличнейшая школа для всех студентов. Прекрасная школа. Всем бы так учиться. И плюс они же не только пением занимаются. У нас кафедра называется не «эстрадно-джазовое пение», а «эстрадно-джазовое искусство». Потому что «певцов ртом» за последние двадцать лет наплодили такое количество, что их уже слушать невозможно. На каком они языке поют? О чем они поют? Как они выглядят? То есть для меня — это та самая «плесень». Ни слушать их, ни касаться не хочется. Это отвратительно. А артисты будущие – наши студенты — должны быть с большим кругозором: образованы хорошо, читать книги, смотреть фильмы настоящие, нормальные, слушать классическую музыку и так далее. А не думать, что то, что сейчас играет, что «в формате» – это музыка. Увы, далеко не всё. Чаще всего — это шум. Фоновый шум. Вот это я им и прививаю.
«Делай, что должен и будь, что будет»
– Какие пожелания у Вас есть для наших читателей?
— Самое главное пожелание – поддерживать нашу Родину во всех её «временах», скажем так. И в добрых, и в трудных, потому что именно этим русский человек и отличался. Нормальный русский человек. Тем, что в трудные времена он вставал на защиту, объединялся и только так мы побеждали. Все остальное – это наносное. На тот свет не возьмешь ничего. Был такой у русских дворян лозунг: «Делай, что должен и будь, что будет». Вот это я пожелаю нашим читателям. Будьте достойны памяти своих предков – это самое главное.
