В нашем Отечестве создание секретного отряда испытателей в в.ч. 64688 (ГНИИИ АиКМ СССР/РФ, затем с 1999 г. ГНИИИ военной медицины МО РФ) было обусловлено необходимостью освоения новых поколений авиационной и первых поколений космической пилотируемой техники в послевоенные годы.
24 октября 1952 года Постановлением Совета Министров СССР было предписано создать специальную команду испытателей для испытаний костюмов, скафандров, одежды и разработки других вопросов, связанных с обеспечением жизнедеятельности и работоспособности экипажей самолетов с большими скоростями и высотами. 24 октября 1952 года является датой создания Команды.
30 июня 1953 года Главнокомандующим Военно-Воздушных Сил был подписан приказ о создании команды испытателей в ГНИИИ АиКМ.
14 июля 1953 года начальник ГНИИИ АиКМ полковник медицинской службы Покровский А.В. подписал приказ № 118, в котором ставилась задача «Организовать команду специалистов …». Начальником 7 отдела (отдела испытателей) был назначен подполковник медицинской службы Карпов Евгений Анатольевич (в последующем – первый начальник Центра подготовки космонавтов, генерал-майор медицинской службы).
В соответствии с разработанным в ГНИИИ АиКМ «Положением о порядке проведения исследований и испытаний с участием человека» основными видами проводимых испытаний являлись:
- Воздействие ускорений (пилотажные перегрузки, ударные перегрузки, вестибулярные воздействия), невесомости в параболических полетах, длительной гипокинезии (ограниченной подвижности).
- Воздействие резких изменений барометрического давления (декомпрессия, разреженная атмосфера) и плавных изменений барометрического давления и давления в системе дыхания.
- Воздействие высоких и низких температур, повышенной влажности, тепловой радиации.
- Воздействие вибраций и шумов.
- Воздействие малых доз ионизирующих излучений.
- Воздействие химических веществ.
- Экспериментальное изучение летной деятельности в реальном полете, на пилотажных тренажерах и специальных стендах в условиях воздействия экстремальных психофизиологических факторов, в том числе с имитацией аварийных ситуаций.
- Длительная изоляция (исследования в сурдокамере), сильные психические и/или информационные воздействия, пребывание в условиях, нарушающих нормальный отдых.
- Испытания спецснаряжения летных экипажей, образцов полетной одежды летчиков и космонавтов, технического состава.
- Испытания продовольственных и питьевых рационов.
- Испытания средств спасения и выживания в различных климатогеографических зонах, в воде; акклиматизация в условиях высокогорья.
Проведение указанных испытаний диктовалось особенностями исторического периода становления отечественной авиационной и космической медицины в послевоенные годы. Сокрушившая фашизм, но разоренная войной страна ковала ракетно-ядерный щит Родины, а это было немыслимо без создания новейших самолетов, ракетной техники и космических аппаратов. В условиях острейшей нехватки материальных ресурсов с небывалой силой проявились патриотический порыв участников войны и послевоенного поколения и их сила духа; для них было делом чести внести посильный вклад в создание и укрепление оборонного потенциала Родины.
Теперь мы отчётливо понимаем, какую огромную работу проделали в Советском Союзе учёные, конструкторы, врачи, инженеры, рабочие, построившие ракету и подготовившие человека к внеземной работе. Но в залпах салютов и речей в честь побед советского народа в космосе не были услышаны слова о том, что запуск Ю.А. Гагарина в космос был бы невозможен без предварительной проверки всего, что возможно, на Земле, но в ещё более сложных условиях. Для полной уверенности не только разработчиков, но главное – космонавтов, что у них ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО В КОСМИЧЕСКОМ ПОЛЁТЕ (снаряжение, системы спасения, дыхания, питания, отсутствие нештатных ситуаций при несрабатывании техники, посадке в горах, на море, в снежных районах и т.д.). Не совершить всё это, ссылаясь на спешку, было бы государственным преступлением. Вспомним шквал возмущений, обрушившихся на нашу страну после запуска Лайки без системы возвращения на Землю, которая к моменту запуска не была создана. Конгресс США запретил в 1969 году в своей стране проведение космических экспериментов с использованием обезьян после первого и единственного полёта обезьяны Бони, которую не смогли спасти после посадки врачи. После этого неудачного запуска эксперименты с космонавтами-обезьянами были продолжены, но уже на борту наших биоспутников по программе «Бион».
Для того, чтобы первый космонавт планеты Ю.А. Гагарин совершил свой легендарный полёт, было недостаточно только гения и неустанного труда учёных, врачей и представителей других новых «космических» профессий. Нужны были живые наземные испытатели, дублёры космонавтов. Трудно сейчас сосчитать, сколько тонн крови, проб тканей, зачастую без наркоза, было забрано у них в ходе космических экспериментов. Это была эпохальная работа огромного количества людей-добровольцев армейской среды Советской Армии, штатных испытателей от рядовых до сержантов, включая и гражданских добровольцев.
Все тщательно отобранные солдаты и сержанты срочной службы, приступившие к работе в Команде испытателей в конце июля 1953 года, были абсолютно здоровыми и имели медицинские диагнозы «Годен без ограничения». Все они давали подписку о неразглашении увиденного, услышанного, пережитого и о добровольном согласии на участие в экспериментах. Но они практически ничего не знали о том, что им предстоит испытать. Учёные, врачи и инженеры тогда тоже точно не знали пределы выносливости человеческого организма, где находится та грань воздействия, за которой смерть.
Так сложилось в нашей стране, что сегодня каждый школьник знает клички первых собачек – покорителей космоса: Лайки, Белки и Стрелки. Но никто из них и даже многие нынешние специалисты в области космической медицины не могут назвать ни одного имени тех, кто прокладывал Ю.А. Гагарину и другим будущим героям-космонавтам дорогу в космос, кто проверял их аварийные режимы, испытывал их снаряжение, рационы питания и т.д.
Не все испытатели увольнялись из рядов Советской Армии полностью здоровыми. Так, среди солдатов первых призывов, которые проходили службу в ГНИИИ АиКМ с 1953 по 1963 год, при увольнении из рядов Советской Армии каждый пятый признавался «ограниченно годным». Если взять среднюю статистику смертности испытателей космических систем, то некоторые из них доживали только до 35–40 лет, а средняя продолжительность жизни первых испытателей составляла около 50 лет. Те же, кто переходил этот рубеж, постоянно болели и имели множество диагнозов (Б.И. Бычковский. Наземные космонавты – первопроходцы космических трасс, 1953–2004. М., ООО «Миттель Пресс», 2018 г.).
Эксперименты условно подразделялись на особо опасные – экстремального воздействия: высотные, взрывной высотной декомпрессии, действие ускорений. И психофизиологические, которые первоначально не считались экспериментами с максимальным воздействием. Практика показала, что все эксперименты являются опасными в разной степени не только для здоровья, но и для жизни.
При перегрузках меняется внешнее дыхание, газообмен в лёгких, перемещение газов кровью, обмен газов между кровью и тканями. Перегрузки в 4 g вызывают учащение дыхания до 40 дыхательных движений в минуту, а при 6 g дыхание может остановиться. При 2 g наблюдается деформация лица, отчетливо ощущается увеличение веса тела, конечностей. При воздействии 3 g человек не в состоянии самостоятельно встать с кресла. При дальнейшем возрастании величины перегрузок наблюдается смещение внутренних органов, изменение кровоснабжения частей тела, ухудшение зрения (появление «серой пелены», а затем «черной» – полная потеря зрения), предшествующее нарушению сознания. При этом отмечаются падение мышечного тонуса, появление судорог. При повышении перегрузок более 4 g могут возникать кровоизлияния. При дальнейшем нарастании перегрузок возникает затруднение дыхания, появляются приступы кашля. Повышается потребление кислорода в три раза. Восстановление сознания происходит в течение 30–60 с после окончания воздействия перегрузки.
Прошло более 70 лет, а космические испытатели остаются заложниками непонимания специфики испытательной работы. Первопроходцы космоса заслужили своей работой не только почестей и уважения – фотографирования на фоне Красного знамени части, башен Кремля. Тогда для них это была великая честь. Эти фотографии отправлялись на родину испытателей, родители которых гордились своими сыновьями. Постаревшие испытатели теперь нуждаются в помощи государства, в достойном медицинском обслуживании, пенсионном обеспечении, льготах по оплате жилищно-коммунальных услуг. Представляете, как разочаровались бы «первопроходцы» развала СССР, если б за свою «работу» они получили только Почётные грамоты, свои фотографии на фоне башен московского Кремля с вновь водружёнными на них царскими двуглавыми орлами – и всё?!
Испытатель ефрейтор Б. Гук после награждения орденом Красного Знамени за проявленные мужество и отвагу при многосуточных испытаниях первого в мире многоместного космического корабля «Восход». 
Испытатель ефрейтор П.С. Гаврилов, участник 76 испытаний защитного снаряжения летчика на центрифуге. За образцовое отношение к исполнению служебных обязанностей награжден личной фотографией, снятой при развернутом Боевом Знамени воинской части.
Богдан Гук. Богдан Гук был испытателем многоместных космических кораблей «Восход». Он «летал» в корабле «Восход» в течение нескольких суток (по плану – трое суток, на деле эксперимент удлинили почти в два раза), выполнял цикл работ по управлению кораблем, отрабатывал циклограмму полета, режимы ручного управления кораблем, мероприятия по ликвидации аварийных ситуаций, первые методики борьбы с коварным действием невесомости и гипокинезии, бортовые эксперименты. Двумя другими «членами» экипажа были сначала манекены, затем место одного из манекенов занял врач. После всего этого он «приземлялся» в корабле «Восход». Этому предшествовали многократные испытания ударных перегрузок, многочисленные вращения на центрифуге. Богдана сбрасывали с высоты десятки раз вместе с креслом, имитируя удар космического корабля об Землю при приземлении, в том числе и непосредственно в макете корабля «Восход». После испытаний сыпались вопросы от космонавтов – Юрия Гагарина, Владимира Комарова – какие были перегрузки, как вели себя руки, ноги, каковы были общие ощущения… Павел Попович потом говорил: «У меня спина заныла, когда увидел падение вниз». Но Богдан после встречи один на один с ударными перегрузками всегда улыбался, чем искренне удивлял наблюдателей-космонавтов.
Послушаем воспоминания сержанта Сергея Павловича Нефёдова, который по своим физическим параметрам был очень близок таковым у Ю.А. Гагарина и совершил на Земле всё то, но с отягчающими обстоятельствами, что выпало вскоре на долю Первого космонавта Земли. По аварийному варианту первого полета человека в космос он 10 суток провел в барокамере-модуле «Востока» перед самым полетом Гагарина. Все 10 суток питался бортпайком и перенёс практически все перегрузки – 5 g при запуске и выходе на орбиту, спуск с перегрузками свыше 12 g – по нештатной баллистической траектории.
По аварийному варианту первого полета человека в космос он 10 суток провел в барокамере-модуле «Востока» перед самым полетом Гагарина. Все 10 суток питался бортпайком и перенёс практически все перегрузки – 5 g при запуске и выходе на орбиту, спуск с перегрузками свыше 12 g – по нештатной баллистической траектории.
«Мне часто приходилось контактировать с будущими космонавтами, которые во время подготовки очень интересовались воздействиями космических факторов. И не только они, – рассказывает С.П. Нефёдов. – В один из рабочих дней врач-физиолог Головкин Л.Г., к которому я должен был идти на эксперимент, предупредил меня, что со мной хотят переговорить представители завода «Звезда», который занимался созданием космических скафандров. Поскольку первые космонавты имеют такие же антропометрические данные, как у меня, они хотели бы, чтобы я помог им в создании скафандра. С меня сделали гипсовый слепок, с которого потом сшили скафандр для первых космонавтов. Ещё были встречи с С.П. Королёвым, который после моей отсидки в течение 3, 5, 7 и 15 суток в скафандре перед первым космическим полётом в спускаемом аппарате корабля «Восток-1» в разговоре со мной намекнул, что космонавтам нужно рассказать о результатах «наземного» полёта так полно, чтобы у них была твёрдая уверенность в успехе предстоящего полёта».
Сергей Павлович Нефёдов. Фото при поступлении в Команду испытателей. 
Сергей Павлович Нефёдов. Фото 2021.
С.П. Нефёдов выполнил просьбу С.П. Королёва. За участие в подготовке первого полёта он один был награждён орденом Красной Звезды как наземный дублёр Ю.А. Гагарина. Кроме него, медалями были отмечены ефрейторы В. Дубас, В. Подвигин, рядовой В. Соболев.
Кандидатов в космонавты интересовало воздействие предельно переносимых линейных и ударных перегрузок. Они часто посещали эксперименты, где могли сразу же «взять интервью» у испытателя, находящегося в баро- или сурдокамере. В исследованиях Института авиационной и космической медицины активно участвовали учёные, офицеры и гражданские лица, которые добровольно подвергали свою жизнь опасности для изучения возможности адаптации человека к действующим факторам в реактивной авиации и космосе. Практически каждый третий сотрудник Института и даже его руководители разных лет (генерал-майоры С.А. Бугров, В.А. Пономаренко и др.) участвовали как внештатные испытатели в экспериментах, о которых мало что известно и по сей день. Да и штатные испытатели – солдаты срочной службы забыты, как будто их и не было. И не было и нет сейчас такой специальности «космический испытатель» или, точнее, испытатель авиационных и космических систем жизнеобеспечения и средств аварийного спасения, которая в советское время сразу была засекречена, а сейчас спустя четверть века после снятия секретности в документах у каждого осталась скромная, ни о чём не говорящая надпись «механик» или «лаборант», с которой они увольнялись из института и которая не позволяет им сейчас получить квалифицированное лечение, не говоря о каких-либо льготах и повышенной пенсии за перенесённые воздействия.
Работа и нагрузки штатных и внештатных испытателей мало чем отличались. Даже команды для экспериментов составлялись одновременно из солдат и внештатных испытателей, что всегда формировало в Институте творческую атмосферу и способствовало увлечённости каждого сотрудника исследовательской работой. Единственно, пожалуй, что отличало штатных от внештатных испытателей, это то, что испытателей-солдат назначали на эксперименты, а у внештатных была возможность выбора, чем с удовольствием пользовались учёные-медики, составляя бригады для многолетнего изучения на одних и тех же внештатных испытателях, что было важно для точности экспериментов.
Становление команды происходило в сложных условиях послевоенного периода, когда все эксперименты на людях были запрещены Нюрнбергским кодексом. Никто не знал последствий предельных воздействий различных перегрузок и их сочетанных факторов. Сами эксперименты были отчаянно сложными, потому что на Земле никто и никогда не испытывал таких физических и психических перегрузок. Именно испытатели стали истинными первопроходцами покорения космоса. Но мало кому известны и по сей день имена тех, кто на Земле прокладывал Гагарину и другим будущим героям-космонавтам дорогу в космос.
Общественное признание является огромным поощрением, но о работе испытателей мало кто знает в нашей стране, потому что она была засекречена до 1997 г. Потом же о ней мало кто упоминал, за исключением журналистов, которые публиковали свои статьи обычно в канун Дня космонавтики. Поэтому героический труд испытателей остался забытым.
Испытатель Сергей Иванович Нефёдов 20-22 раз в год отрабатывал часовую программу, имитирующую разгерметизацию корабля на орбите, в барокамере «взрывной» декомпрессии. В ней за 0,35 сек «высота» поднималась до 40 км, тело раздувалось, шея становилась толще головы. На центрифуге вращался при предельных 12 g. Выдержал 56 суток в условиях иммерсии, имитирующей невесомость на Земле.
Значительно позже бывшие служащие войсковой части 64688 Сергей Иванович Нефёдов и Евгений Александрович Кирюшин, перейдя в Институт медико-биологических проблем, в 1997 г. стали Героями Российской Федерации за мужество и героизм, проявленные при испытаниях, связанных с освоением космического пространства.
Е.А. Кирюшин совершил более 200 барокамерных подъемов на высоту до 40 000 м, около 150 вращений на центрифуге с перегрузками 10-12 ед. Участвовал в длительных (многомесячных) экспериментах по имитации невесомости на Земле. Провел комплекс испытаний орбитальной станции «Мир», пилотируемого спуска с орбиты и безопасного приземления космонавтов. Месяц отработал вместе с С.И. Нефёдовым в камере с содержанием углекислоты 5,2 %. (Для справки: в уличном воздухе содержится 0,04 % СО2). В настоящее время установлено, что при 2-3 % СО2 личный состав подводной лодки утрачивает работоспособность и не может осуществить самостоятельное спасение, но сохраняет жизнедеятельность и может быть спасён силами спасательного отряда. При 6-7 % наблюдаются первые случаи гибели подводников.
Испытатель Л.В. Сидоренко в 1963 году дважды лежал неподвижно в одних плавках в бассейне по 12 суток, что имитировало воздействие невесомости в длительном космическом полёте. Когда эксперименты оканчивались, ЧСС у него на выходе из бассейна достигала 210 уд/мин, а кожа на ногах отслаивалась полосами. Ведь тогда ещё не изобрели метод сухой водной иммерсии.
Сержант В.А. Ященко проходил службу в Команде испытателей с 1971 по 1973 год, участвовал в 76 экспериментах. На его долю выпало вращение на центрифуге до 10 g c потерей сознания, 15-суточный эксперимент в сурдобарокамере, подъёмы в барокамере на высоту до 40 км в высотно-компенсирующем костюме и кислородной маске, испытание лунного скафандра, недельный эксперимент на выживаемость в 1973 году в бухте Тикси Северного Ледовитого океана при температуре, доходящей до -40 градусов, где он отморозил себе ноги. По этому эксперименту снят документальный фильм – пособие по выживанию «Сильнее смерти». Кстати, названия документальных фильмов «Испытано на себе», «Прошедшие ад!» говорят сами за себя и за сложнейшую участь испытателей. При прохождении службы в отряде испытателей В.А. Ященко «заработал» сахарный диабет, дегенеративные изменения позвоночника, спондилез, спондилоартроз и другие серьезные заболевания. Участие подтверждено архивными документами Подольского архива МО РФ.
Сверху: В.А. Ященко делится с медведями и медвежонком своим рационом питания перед началом эксперимента на выживаемость, чтобы в реальных условиях можно было задобрить и дикого медведя.
Справа: Эксперимент окончен. Испытателя эвакуируют из «ледяного дома» вертолётом МИ-8.
Ни один из испытателей сегодня не получает пенсию и льготы, положенные с учётом ответственной и опасной работы испытателя.
В Команде испытателей служили уникальные люди, которые наряду с испытателями совершили гражданский подвиг как её летописцы. Так, Б.И. Бычковский провёл многолетнюю кропотливую работу, проанализировав все документы о штатных испытателях вплоть до корешков выдачи денежного довольствия, и создал практически полный список испытателей, служивших за всё время существования Команды, с 1953 по 2009 год, с их краткими достижениями и фотографиями. Эта книга, изданная на личные средства испытателя, стала памятником беззаветной преданности родине «детей войны» – Команды испытателей и возвысила СССР и Россию как страну выдающихся космических испытателей. Второе, дополненное, издание книги «Наземные космонавты – первопроходцы космических трасс» Заслуженного испытателя космической техники Б.И. Бычковского, написанное и изданное им на последнем витке своей земной жизни в 2018 году, было восторженно встречено читателями и испытателями. На презентации 2-го издания книги один из авторов этого доклада снял с себя медаль генерала А.А. Брусилова, вручённую ему председателем Московского областного отделения Союза писателей России Львом Константиновичем Котюковым за верность творческим традициям и жизнеутверждающую мужественную, честную гражданскую позицию, и с высокими словами благодарности надел её Борису Ивановичу, а затем переоформил удостоверение на имя писателя-испытателя.
Испытатели могли, как, например, нештатный испытатель Дж.И. Гридунов, две недели находиться в гидрокостюме при температуре всего +4 градуса в море. Джон Иванович был известен среди сотрудников тем, что побивал все рекорды пребывания под воздействиями предельных перегрузок. Он обычно спрашивал: «Какой самый большой результат по этому воздействию?» И после ответа говорил: «Дадим больше!»
Незабываем его рекордный 8-суточный имитированный полет в 1965 году на Луну и обратно в костюме «Беркут» в барокамере на высоте 30000 м с дыханием чистым кислородом с отягчающими обстоятельствами – без устройства для дефекации. Второй испытатель выдержал только одни сутки, третий продержался 1,5 суток. Но самыми трудными были эксперименты на стенде ударной перегрузки, где наш герой (кстати, он никакой награды за свой труд не получил, так же как не получали никогда внештатные испытатели) поставил рекорд в 50 G. В этом эксперименте испытателей сбрасывали с 14-метровой вышки в кресле лётчика на свинцовые крешеры, имитируя жёсткую посадку корабля. Потом их долго восстанавливали.
Испытатель только что приземлился на свинцовую опору. Проходит проверка, жив ли он. Рядом врач подполковник Георгий Петрович Миролюбов. 
Испытатель после сброса с 14-метровой высоты, живой, но находящийся пока еще без сознания. Проверку проводит эксперимент врач подполковник Георгий Петрович Миролюбов.
В.В. Щербинский в 1966–1968 гг. участвовал в подготовке первой лунной программы СССР в качестве научного сотрудника и испытателя космической техники. Испытания по полёту и посадке на Луну включали трёхэтапные исследования: первый этап – полёт к Луне с промежуточной стыковкой космического корабля с лунником на орбите вокруг Земли и возвращение с Луны (отрабатывалось возможное проведение при необходимости технических работ на пути следования – замена технических деталей, перестыковка и др.); второй этап – посадка на Луну; третий этап – хождение по Луне. Только он (в программе участвовали другие испытатели) отработал более чем в 50 экспериментах.
В первый этап был включён очень ответственный период полёта – посадка на Луну. Этот этап характеризуется напряженной и ответственной работой по совершению мягкой посадки на Луну, двигаясь замедленно в вертикальном направлении (относительно Луны) с постоянным ускорением порядка 7-8 м/с2. В чем основная ответственность при посадке? Она заключалась в том, что за очень малое время, секунд за 30, космонавт должен был выбрать для посадки ровную площадку, без валунов и камней, чтобы не поломать опоры лунного модуля. Затем посадить его с наклоном не больше 10 градусов, потому что взлёт не должен происходить под бόльшим углом из-за возможного большего расхода топлива, а главное, он не должен при посадке и выборе площадки израсходовать топливо, которое предназначено ещё и для взлёта. Ведь в советском лунном корабле был один бак с топливом – для посадки и взлёта, что обеспечивало уверенную посадку на Луну.
В наших экспериментах стенд позволял вращать испытателей во всех плоскостях, в отличие от американского. Наши испытатели при ходьбе по «Луне» постоянно как бы парили над поверхностью, что видно на представленных фотографиях экспериментов, на которых у них подняты две ноги одновременно. Этого не наблюдается на записи, сделанной во время хождения по Луне американских астронавтов.
Как видите, испытатели выполнили все эксперименты по подготовке нашего полёта на Луну. Только преждевременная смерть Генерального конструктора С.П. Королёва не позволила воплотить его мечту до конца.
Помимо участия в Лунной программе, В.В. Щербинский в те же годы занимался вопросами отработки специальных методов работы космонавтов и обеспечения безопасности их полета. Участвовал в подготовке космических полетов «Восход-2», начиная с космического корабля «Союз-1» по «Союз-11». Тренировал лично около 50 первых советских космонавтов. Среди них В.М. Комаров, П.И. Беляев, Г.Т. Береговой, А.Г. Николаев, Н.Н. Рукавишников, В.И. Пацаев, Г.М. Гречко и многие другие. Участвовал в запусках кораблей «Союз-7» и «Союз-9» на Байконуре соответственно в октябре 1969 года и в июне 1970 года.
В 1971–1972 гг. с его участием проведено 73 эксперимента, в составе которых были подъемы в барокамере на высоты 4, 5, 6 и 25 км, дыхание углекислым газом на высотах 4, 5, 6 и 8 км и на земле, угловые ускорения в направлении голова-таз на земле и высоте 5 км, ортопробы, вращения на центрифуге в направлении грудь-спина с нагрузками 12,4 и 14 ед., воздействие шума интенсивностью 100–102 дБ, вращения в спецкресле по 18 ч, пребывание в воде по 18 ч при температуре плюс 36 °С, воздействие яркости света на зрение и другие испытания.
Испытатели могли подолгу голодать в естественных условиях, изучая возможность выживаемости в условиях ограниченных ресурсов питания и воды, жертвуя не только повседневным удобством и состоянием жизни, но и собственным здоровьем. Наши испытатели непрерывно, в течение 15 суток находились в сурдокамере в абсолютном одиночестве. Они могли в течение нескольких недель и больше (испытатель Кутья А.С. – 70 суток) находиться в скафандре в условиях полной неподвижности, понимая, что неподвижность – это «медленная смерть». В этом все убедились по окончании 18-суточного полёта Николаева А.Г. и Севостьянова В.И. Их реабилитация длилась значительно больше, чем сам полёт.
Эта самоотверженная работа нашла поддержку в Федерации космонавтики России, которая присвоила многим испытателям общественное звание «Заслуженный испытатель космической техники России». Было бы справедливо, чтобы это звание узаконили на государственном уровне, потому что мы служили ради повышения государственной Безопасности и повышения боеготовности нашей Родины РОССИИ. У нас в стране со времён СССР существуют почётные государственные звания для представителей особо опасных профессий: «Заслуженный летчик-испытатель СССР», «Заслуженный штурман-испытатель СССР», «Заслуженный парашютист-испытатель СССР», которым наши испытатели своей испытательской работой помогали пробиваться «через тернии к звёздам», решать возникавшие проблемы. Кроме того, почётные государственные звания с соответствующими льготами получают труженики более чем 60 менее сложных профессий. Это почётное звание весьма актуально ещё и потому, что оно будет способствовать популяризации сложной и так необходимой для нашей страны специальности, тем более, что испытатели жизнеобеспечения космонавтов до сих пор существуют в ГНЦ РФ – Институт медико-биологических проблем РАН, в ЦПК имени Ю.А. Гагарина, НПП «Звезда» имени Г.И. Северина и ряде других организаций, где в разные годы испытатели обеспечивали безопасность и уверенность лётчикам и космонавтам в своей работе.
