Рогожская слобода — старинный район Москвы, между станциями метро «Римская» и «Площадь Ильича». Описанный в бесчисленных мемуарах, записках, художественных произведениях, он и сегодня не растерял свой флер старины, старого московского уклада. Здесь с XVIII века находился один из крупнейших центров старообрядчества в Москве, да и в России. Московские старообрядцы вот уже более трехсот лет живут с нами бок о бок, переживая все треволнения непростой российской истории.
В своем отечестве они оказались пасынками. Крутой поворот истории во времена царя Алексея Михайловича и патриарха Никона поставил вне закона всех, кто не хотел принимать церковную реформу, сохраняя верность формам служения и книгам времен Сергия Радонежского, святых благоверных князей Бориса и Глеба.
Термин «старообрядчество» возник несколько веков назад как обобщающее обозначение людей, исповедующих православие, как и вся Русь до раскола Церкви, произошедшего в XVII веке. Вера во Христа, пришедшая на Русские земли с проповедью апостола Андрея, образование Крымской епархии с духовным центром в Херсонесе, в IX и X веках при Крещении равноапостольными Ольгой и ее внуком Владимиром, имела в себе единое Церковное предание, которое 700 лет сохранялось на Руси в практически неизмененном состоянии. Изменения вносились с большой осторожностью, соборно, чтобы не появилось раздоров.
К таким изменениям, дополнениям можно отнести и переход на Иерусалимский устав со Студийского, и книгопечатание вместо прежнего книгописания, которые отнюдь не исключали друг друга. Эти изменения и дополнения в церковной жизни не затрагивали догматической части христианства, текстов богослужения. Святые Руси — святители, преподобные, мученики, благоверные князья и княгини, праведные монахи и миряне — хранили древлеотеческое Предание, поэтому их тоже можно назвать старообрядцами, хотя как таковое это название древлеправославного христианина пришло на смену оскорбительному слову «раскольник». Во время раскола, совершенного путем насильственного вмешательства в дела Церкви царем Алексеем Михайловичем и патриархом Никоном, те, кто придерживался прежнего Предания, были преданы проклятью, анафеме, то есть будто бы отлучены от Церкви. Однако одной из главных аксиом о старообрядцах является, как пишет профессор М.О. Шахов в своем труде «Старообрядческое мировоззрение», то, что «старообрядцы не ушли из Православной церкви, а остались в ней», сохранив все Предание Церкви Христовой, хотя и такой тяжелой ценой, перенеся гонения и озлобления.
Пережив всех своих гонителей, старообрядцы сегодня сохраняют традиции пращуров.
Слово «слобода» чаще всего ассоциируется с чем-то сельским: срубленные в лапу избы, мычание коров, дымки из печных труб. Рогожская, несмотря на посконное название, больше напоминает парк. Между колокольней, Покровским храмом, другими строениями проложены аккуратные дорожки, мощенные плиткой. Сюда приходят гулять окрестные мамы с колясками, негромко играют дети. Эти горожане ничем от нас не отличаются. Но вот навстречу идет мужчина.
Лицо его украшено густой окладистой бородой, а сам он в косоворотной льняной рубашке, подпоясанной расшитым поясом.
— Видите, я иду в рубашке с коротким рукавом, — говорит, увидя интерес, начальник Издательского отдела Московской митрополии Русской православной старообрядческой церкви Роман Аторин. — А если бы захотел пойти в храм, то непременно накинул бы пиджак. По нашим канонам мужчинам запрещается молиться с неприкрытыми руками. А женщины непременно должны быть в длинных, в пол, юбках и платках, собранных под подбородком. Еще и бороду брить нежелательно. В соответствии с правилом Стоглавого собора от 1551 года брадобритие — грех.
Сам Роман правилу этому следует. Если бы он надел длиннополый сюртук и суконный картуз, был бы точь-в-точь как какой-нибудь тороватый московский купец Нил Силыч, герой пьес Александра Островского.
Тем не менее нельзя сказать, что время в Рогожской слободе остановилось. Община живет активной жизнью, о чем рассказывает сайт Московской митрополии, который регулярно обновляется. Сам Роман — кандидат философских наук, доцент Российского государственного аграрного университета им. К.А. Тимирязева, читает лекции студентам. Обратиться к дониконовской вере он решил пять лет назад. С тех пор соблюдает необходимые каноны.
Мы идем на встречу с митрополитом Корнилием, который ждет нас в резиденции — небольшом здании недалеко от Покровского собора. Владыка похож на персонажей романов Мельникова-Печерского — внимательный, сосредоточенный взгляд, патриархальная борода. Вероятно, именно так могли выглядеть строгие, аскетичные насельники далеких староверческих скитов. Если и было сначала ощущение какой-то тяжеловесности, то с первых минут нашего разговора оно исчезло.
— Старообрядцы, раскольники — так называла нас официальная Православная церковь в синодальный период. Мы же себя именуем просто православными христианами. Уже больше десяти веков мы сохраняем то благочестие, которое отстаивали наши предки. Это фундамент, на котором все зиждется, — говорит митрополит Корнилий.
Сегодня на территории Московской митрополии, которая повторяет собой границы России, около 200 старообрядческих храмов. На Украине их около сотни, и еще 20 в Молдавии. Это те, кто признает Московскую митрополию и главенство владыки Корнилия. Есть и те, кто никакой церковной иерархии не признает вообще, например община старопоморов-федосеевцев в районе Преображенской Заставы.
Храмы не пустуют. Около каждого формируется небольшая, но очень сплоченная община. Сколько же сегодня исповедующих «старую веру»?
— Трудно ответить на этот вопрос. Наша церковь — это церковь как живых, так и мертвых. Cонм мучеников, праведников, святые покровители — все они члены нашей Православной церкви. Если говорить конкретно о Рогожской слободе, то в Покровский собор приходят молиться порядка двух-трех сотен верующих.
— Есть среди старообрядцев те, кто от мира бежит как можно дальше — в тайгу. Яркий пример — Агафья Лыкова. Но и к ней теперь вертолеты возят паломников, которым хочется услышать что-нибудь о смысле жизни и спасении души. Мы уходим не от мира, но от греха. Многие наши правила, возможно, кажутся строгими. Есть вещи, которые мы не приемлем. Но не потому, что мы какие-то плохие или злые, а потому, что так заповедовано Вселенскими соборами и правилами Святых отцов, — говорит митрополит Корнилий.
Среди тех, кто соблюдает обычаи старины сегодня, коренных, потомственных староверов не так и много.
— Мы открыты для всех, ни от кого не прячемся и ничего не прячем. Община пополняется сегодня новоначальными, которые решают избрать такой путь спасения души. Многие приходят из Русской православной церкви Московского патриархата. Многие скандалы, которые, к сожалению, потрясают эту Церковь, заставляют людей искать иные пути спасения души. Хотя и у нас, конечно, не без проблем. Но мы молимся и надеемся на Господа, — говорит Корнилий.
Каждый, кто интересуется старообрядчеством, может прийти в храм, послушать пение в унисон, которое совершенно не похоже на то, к чему привыкли прихожане Московского патриархата. Однако, как предупреждает владыка Корнилий, порицается крестное знамение трехперстием. Старообрядцы и чада Московского патриархата молитву вместе не делят.
Геннадий Окороков
Газета «Вечерняя Москва»
