По следам великого князя Михаила, брата императора Российской империи Николая II

Современные представления о судьбе императора у большинства исследователей сформировались главным образом книгами генерала Дитерихса и следователя Соколова – за пределами России и известного уральского большевика Павла Быкова – в границах СССР.

Может, Соколов и написал бы другую книгу по материалам своего второго расследования, но его убили, а книга вышла в Берлине под редакцией князя Орлова.

• Начало смотрите в ««Убийство» Николая II в Ипатьевской синагоге и тысяча смертей», «Куда исчез и кем стал великий князь Михаил, брат императора Российской империи Николая II?» и «Почему в архивах нет дела № 22 – «По факту исчезновения Императорской семьи»?».

Князь Орлов финансировал продолжение следственного производства в Европе и издал рукопись Соколова уже после его смерти. Книга вышла в Берлине в 1925 г. и до самого последнего времени была недоступна. Права на её издание выкупил масон барон Фальц-Фейн, поэтому все остальные её выпуски в разных странах мира проходили жесткую цензуру.

Общеизвестно, что Дитерихс и Соколов лишь продолжили расследование судьбы императорской семьи, но не были у его истоков, и не довели его до конца.

Благодаря усилиям А. Саммерса, Т. Мэнгольда, Н. Росса, М. Хейфица и книги французского историка профессора Марка Ферро «Николай II», они не однозначно воспринимали добытые в ходе расследования документы, установленные факты и показания свидетелей. А книга Быкова конспективно излагает сведения, уже приведённые у Дитерихса и Соколова. Описание же сокрытия трупов в ней даны так, чтобы более запутать ситуацию, нежели её прояснить.

Профессор, историк из США Р. Пайпс писал: «Первые несколько месяцев были упущены, т.к. следователи не прилагали никаких серьезных усилий в расследовании событий».

В первое посещение Форда, куда он звал Соколова, как главного свидетеля по возбуждаемому им делу против банкирского дома «Кун, Лебе и К^о», процесс по которому должен был начаться в феврале 1925 года Форд советовал Соколову не возвращаться домой во Францию.

Но последний не послушал Форда, имевшего основания отговаривать его от поездки в Европу. И уже 23.11.1924 года Соколов был найден мертвым у себя дома во Французском городе Сальбри. При этом, многие документы, подготовленные им к печати исчезли и были обнаружены лишь в начале 90-х в библиотеке рукописей Калифорнийского Университета Беркли. Как они туда попали не ясно.

 

 

Первичная обработка этих документов Американскими историками показала, что Соколову удалось задокументировать факт эвакуации императорской семьи в Пермь, а оттуда в Казань!

После смерти Соколова, в Лондоне был убит и Роберт Вильтон 23.01.1925 г. Вильтон любил императорскую семью, а в бою под Барановичами в 1916 г. проявил такой героизм, что в виде исключения император наградил его Георгиевским крестом.

В Лондоне Вильтон в 1920 г. издал книгу «Последние дни Романовых». В 1921 году Французский перевод книги появился в Париже, к 1923 г. выдержал пять изданий. В 1923 г. магазин «Град Китеж» в Берлине выпустил его книгу в переводе князя А.М. Волконского!

Пьер (Петр) Андреевич Жильяр (1889+1944), выпускник Лозаннского университета, наставник цесаревича Алексея и преподаватель французского языка великим княжнам, состоял на службе с 1905 года. Он сопровождал семью во всех поездках вплоть до Екатеринбурга. Оставался в Сибири до 1920 г., был непосредственным участником расследования, ход которого он также описал в своей книге «Император Николай II и его семья», увидевшей свет в 1921 г. в Вене, благодаря издательству «Русь».

В 1922 году 3 октября в Женеве Жильяр женился на Александре Александровне Теглевой (1884-?), дворянке, в течение 17 лет служившей няней детей императорской семьи.

Попытку спасения императорской семьи из Тобольска описывает книга «Сумские гусары 1651-1951», вышедшая в Буэнос Айресе, в 1954 г.

Генерал-лейтенант Михаил Константинович Дитерихс в 1922 г. во Владивостоке издал книгу «Убийство Императорской семьи и Членов Дома Романовых на Урале», где есть такие строки: «За последнее время, появилось несколько печатных трудов, основанных частью на воспоминаниях, а частью и на официальных документах следствия…

В Америке появилась книга Н.Д. Тальберга, бывшего в Омске управляющим делами Совета Министров, в Англии издана книга Вильтона, корреспондента газеты «Таймс», проведшего все время при следственных работах на Урале; во Франции изданы записки Жильяра, воспитателя цесаревича Алексея Николаевича; в Пекине издана книга Игумена Серафима, сопровождавшего тела убитых в Алапаевске Великой Княгини и Великих Князей при перевозке их из Алапаевска сначала до Читы, а затем до нашей Духовной миссии в Пекине».

Чарльз Сидней Гиббс (1876-1963), учитель августейших детей, предпринимал попытки к освобождению императорской семьи. В августе 1918 г. он в Екатеринбурге помогал следствию. В 1919 г. был секретарем Британского Верховного комиссара в Омске. Сопровождал во Владивосток найденные императорские реликвии. Позднее служил секретарем в Британском посольстве в Пекине.

23.04.1934 г. в день ангела императрицы, 58 летний Чарльз Сидней Гиббс принял православие через Святое Миропомазание, получив имя Алексий – в честь царевича Алексея, которого учил.

18.12.1934 г., в канун Св. Николая, дня тезоименитства Николая II, в Харбине от Епископа Камчатского и Петропавловского Нестора (Анисимова) он принял иноческий постриг с именем Николай, в память императора. А 23 декабря Владыка рукоположил его в иеромонаха. Наконец его нарекли игуменом. Вскоре о. Николай покинул Маньчжурию.

Проведя год в Иерусалиме в Русской миссии, в 1938 г. он вернулся в Англию.

Экзарх Западной Европы Архиепископ Серафим (Лукьянов +1959 г.) назначил о. Николая в Лондоне на 2 прихода: Всех Святых и Святаго Филиппа.

В июне 1945 года Митрополитом Николаем (Ярушевичем, «отравлен по приказу Хрущёва в 1961 г.»), духовным чадом Серафима Вырицкого (Михаила Романова) – Архимандрит Николай (Гиббс) был принят в юрисдикцию РПЦ Московской Патриархии.

В 1950-х Архимандрит Николай (Гиббс) разоблачил вторую лжеанастасию. В 1928 г. положил конец лжеанастасии Чайковской. Сохранилось его письмо по этому поводу В.К. Александру Михайловичу. Погребен на кладбище Хэдингтон.

В октябре 1919 г. Соколов пожалел о пренебрежении взаимодействием с судом и УГРО Перми.

Спасая материалы, он оказался в г. Чите и встретился с бежавшим сюда прокурором Пермского окружного суда Л.Я. Шамариным, от которого узнал, что еще в феврале 1919 г. Шамарин снял копии с документов, касающихся исчезновения В.К. Михаила Романова.

Ими были: рапорт начальника угрозыска П.Н. Ярославцева от 6 февраля и протоколы допросов А.С. Рябухина, Г.Г. Карасева-Черняева и Г.Ф. Митревели, составленные 11.02 и 13.02.1919 г. надворным советником А. Кирстой, бывшим начальником Екатеринбургского угрозыска, и в тот момент помощником начальника военного контроля штаба 1 Средне-Сибирского корпуса.

Соколов снял с названных документов собственные копии, а 11-12.12.1919 г. там же в г. Чите допросил Романа Михайловича Нахтмана, который показал: «…Полковник Знамеровский стал говорить мне: «знаете, Роман Михайлович, положение ужасное.

Это невозможно. Князь волнуется; в Мотовилихе – сборища, разные угрозы. Это Его нервирует. Доктора Катона нет. И я боюсь опять открытия у Него язвы желудка. Не можете ли Вы вывезти Наталию Сергеевну куда-нибудь на Украину через Курск?

Мы же собираемся уехать на Север по Каме. Если Вы скоро отсюда не уедете, Княгине и Джонсону ничего не говорите. Знамеровский достал карту. Мы разсматривали с ним ее. На карте были нанесены по Каме к северу отдаленные монастыри. Знамеровский, указывая их, высказывал надежды получить помощь при бегстве в этих монастырях…

Наталья Сергеевна уехала в Москву к своим родственникам Гужон, а я с Знамеровской уехал в Гатчину, чтобы приготовить Наталье Сергеевне квартиру… Я снова уехал в Москву, мне было поручено привезти провизию и Князя Владимира Алексеевича Вяземского в Гатчину, где его супруга княгиня Александра Гастоновна заведывала дачами Великого Князя. Княгиня сказала мне, что из Перми получена телеграмма, следующего содержания: “наш общий любимец и Джонни вывезены не известно кем и куда”.

Сказав о телеграмме, княгиня стала меня просить: “Роман Михайлович, теперь надо как можно стараться вывозить ценности. Будут обыски. Надо ценности спасать. Вы хлопочите. Я сама всю ночь спать не буду, буду укладываться”.

Взял я много ценностей и повез их в Москву. Там я сдал их князю Вяземскому. Устроившись с ценностями, мы с князем приехали в Гатчину. Тут же опять мы с князем отвезли другие еще ценности в Москву. Перед этим отъездом в Москву, княгиня сказала мне, что она получила по телефону известие из Петрограда: Наталья Сергеевна находится на Гороховой[1].

Нужно было ехать в Сибирь и отыскать Михаила Александровича. 22 июня мы с князем выехали из Москвы. Я не решился везти князя через Вологду-Пермь-Екатеринбург, так как я достаточно бросился в глаза в Перми, когда вывозил Наталию Сергеевну.

Мы поехали через Инзу-Симбирск. В Омске нам не пришлось ничего узнать о судьбе Михаила Александровича. Были глухие слухи о возможном нахождении Его в Томске, куда я и отправился. Князь Вяземский должен был, по нашему плану, ехать в Челябинск. Совершенно случайно, уезжая из Омска в Камышлов, я встретился в Омске со своим старым сослуживцем Францем Маврикиевичем Хмелевским. Он был секретарем начальника Северо-Западных дорог Валуева, приезжал в Омск за продуктами, но, в виду событий, застрял в Омске.

Вместе с ним мы прибыли в Екатеринбург, где он отыскал там какого-то своего старого знакомого старичка. Втроем, находясь в буфетной комнате Екатеринбург-I, мы вели разговор про Царскую Семью.

Этот старичок сказал Хмелевскому, что: Вся Императорская семья и все бывшие с ней спасены: всех Их ночью увезли на автомобилях по городу, а далее на подводах по направлению к Верхотурью. Конечно, это было сделано той же самой организацией, которая спасла Михаила Александровича».

«Ее увезли в тот же самый день, как и Великого Князя Михаила, в праздник Вознесения Христова, в четверг 26 июня! Иначе как же могло быть? Разве Михаил Александрович мог бы бежать, не подумав о том, что после Его бегства большевики сделают с Императорской семьей?

Я хорошо помню, что этот неизвестный мне старичок так и говорил про спасение Императорской семьи: “Та же самая организация в то же самое время”!

Прибыв в Симбирск, я остановился там на Шатальной улице в доме №34, в квартире вдовы полковника Берзенцева, где проживал мой сын офицер Леонид. Но сына там уже не оказалось: он вслед за нами с Вяземским пробрался в Сибирь.

Доехал я на барже с целой компанией каких-то жидов до Казани. Дальше нас не пустили. Все мои жиды разбежались, а сам я поехал в Омск искать сына. Отыскал я в Омске Хмелевского, который сообщил неожиданную и весьма приятную новость: “Михаил Александрович жив. Он был в Омске, может быть, и сейчас здесь”.

Оказалось следующее: у Прокурора Омской Судебной Палаты Коршунова проживала, занимая комнату, какая-то дама. Жена Коршунова по секрету сообщила этой даме, что Михаил Александрович в Омске. Дама эта сообщила об этом Хмелевскому, а он мне.

Коршунов по своему личному положению и личным свойствам действительно мог иметь общение с Михаилом Александровичем: он как я узнал в вагоне, страдал от большевиков за свои монархические убеждения: сидел в остроге и, при этом – старообрядец.

Я отправился к Коршунову, он принял меня хорошо. Я просил его принять от меня письмо, которое я напишу Джонсону. Коршунов, не указывая мне, где находится Михаил, согласился принять от меня такое письмо. Он безусловно был в курсе дел и произвел на меня впечатление человека, все знающего о местонахождении Михаила Александровича. Когда моя попытка получить от Коршунова сведения о местонахождении Михаила Александровича кончилась неудачей, я узнал от Хмелевского, что эти сведения можно будет получить от Омского Архиерея. Жена Коршунова тайно от мужа сообщила о близости ее мужа к Архиерею своей квартирантке-даме, а та передала об этом по секрету Хмелевскому. Желая узнать о судьбе Михаила Александровича, я отправился к Архиерею.

Он меня принял, но когда узнал, зачем я к нему пришел, сказал мне, что он может со мной разговаривать только в присутствии редактора Сибирской Газеты Николая Яковлевича Коншина, монархиста, как мне рекомендовал его Архиерей.

Я сказал им, что, по моим сведениям, они знают, где находится Михаил Александрович, и просил их дать мне возможность иметь общение с Джонсоном.

Коншин согласился пойти на встречу моему желанию и велел мне прийти к нему в редакцию, где он должен был познакомить меня с корректором газеты бывшим офицером, фамилия которому Эстерелли или Эстергази. В назначенное время я пришел к этому господину, прося его принять от меня письма для Джонсона.

Он мне сказал, что предварительно должен будет поговорить с каким-то еще своим знакомым и только после этого сможет дать мне ответ. За ответом он просил меня прийти в тот же день в 9 часов вечера. Я пришел, ждал его до 23, но так и не дождался.

Пришел я на другой день в редакцию, обратился к Коншину, он мне сказал, что корректор куда-то ушел. В 6 часов я снова пришел в редакцию, но никого там не застал.

Увидев после этого Хмелевского, я все ему разсказал про свои неудачные попытки увидеть Михаила Александровича. Хмелевский мне на это ответил: “Его окружили и никого к Нему не допускают; каждый норовит в будущем получить себе камилавку”.

После этого я отправился искать сына, а розыски Михаила Александровича взял на себя Хмелевский. Население Перми, относилось к Михаилу Александровичу прекрасно.

Он принужден был ходить по вечерам: Его окружал народ и открыто выражал свое сочувствие. Провизией Его затаскивали: ежедневно у Него в номере была свежая стерлядь».

«Великий Князь занимал в Королевских номерах четыре номера: 18-21. Джонсон жил в №18. Сам Великий Князь с Наталией Сергеевной занимали №21; два номера занимали камеристка Екатерина Даниловна и лакеи Борунов и Челышев. Знамеровская впоследствии возвратилась в Пермь, где, как мне говорил князь Вяземский, она была убита большевиками вместе с мужем.

Я ни малейшего сомнения не имею в спасении Михаила Александровича. Конечно, Его вместе с Джонсоном похитила организация и увезла по Каме. Вопрос в том, где Он теперь находится. Недаром Знамеровский говорил о том, изучая карту. Коршунов с Архиереем безусловно в курсе дела. Но они… молчат. Интересно узнать, где находится Хмелевский. Об этом Вы можете получить сведения от чиновников особых поручений при Министре Путей Сообщения в Иркутске Топиро и Кауфельд, старых сослуживцев Хмелевского».

Стоит задаться вопросами о мотивах действий Натхмана, чтобы убедиться в намерениях Михаила Александровича и Натальи Сергеевны перебраться в другие районы. Нахтман сказал, «чемодан погонял чемоданом», неурочная, спешная закупка ящиков с провизией.

Добровольно-принудительный отказ от престола Михаила Александровича на совещании с А.Ф. Керенским, П.Н. Милюковым, М.В. Родзянко, А.И. Гучковым, Г.Е. и В.Н. Львовыми и др. объясняет терпимое отношение к нему властей.

До 26.06.1918 г. никто не покушался на драгоценности Его семьи, у него не было отобрано недвижимое имущество. Власти могли официально разрешить ему выезд за рубеж, как того требовал германский посол в Москве Вильгельм фон Мирбах[2].

Сергей Желенков