А квартиру и дивиденды большого бизнеса оставляю в москве
Когда Вадим сообщил матери, что он собирается уйти в монахи, она спросила:
– А ты у психиатра проверился?
Вопрос прозвучал вроде бы как в шутку, а Вадим всерьез отправился в психдиспансер. Врачи слегка удивились добровольной просьбе освидетельствовать на вменяемость, но добросовестно исследовали состояние психики Вадима. И вывели заключение: полностью здоров.
Тем не менее многие друзья, знакомые посчитали, что все?таки у Вадима неладно с головой. Неадекватный поступок. А как иначе смотрится со стороны его решение: процветающий бизнесмен, банкир, владелец акций многих предприятий – и все бросает. Уходит в монахи. Нормальные люди так не поступают. А для него это естественный ход событий. Ничего экстраординарного, в том что был в миру Вадимом, а стал монахом Петром.
– Для меня рубикона не было, – говорит он.
Пусть не рубикон, но все же поворот в жизни, в судьбе значительный. Впрочем, даже не поворот, а другая жизнь. Иная судьба. Иной мир.
Но как это – все бросить? Бросить налаженную жизнь, расстаться без сожаления со знакомым делом. Ведь как только стало возможно в начале 90?х заниматься предпринимательством, Вадим (то есть уже Петр) им и занялся. Он из породы предпринимателей. И какие только сферы бизнеса ни освоил! Был азарт. Азарт не только в денежном выражении – больше заработать, но и страсть расширить свое дело. Он и расширял. А потом вдруг азарт исчез. И вроде как оказался в пустыне. Куда идти? Камо грядеши?
Прошло восемь лет, как он стал монахом. Я спрашиваю:
– И ни разу не пожалели о своем решении?
– Жалеешь, если что?то теряешь. Я ничего не потерял. А нашел себя.
Найти себя – это, конечно, замечательно. И я ищу себя. Многие ищут. Но не в монахи же подаваться ради этого. Да и потери материальные значительные. Можно и пожалеть, что расстался с материальным благополучием. Есть у меня две знакомые. Пошли в монахини. Продали квартиры в Москве, отдали деньги монастырю. Поселились в келье. И пожалели о своем поступке. Поспешили. Не разобрались в своих чувствах к Богу и что такое быть невестой Христа. Жалеют и о квартирах, и о налаженной жизни. И назад не вернуться уже. Некуда возвращаться.
А у Петра мыслей нет о возвращении. Хотя ему есть куда возвращаться – квартира в Москве сохранилась. И материальное благополучие вернул бы – мог бы получать только одних дивидендов от акций больше четверти миллиона долларов. Петр эти деньги не берет.
Что мы знаем о монахах? О монашестве? Да ничего. Если когда по любопытству и попадаем в монастырь, то видим там людей в черном. Но чем они занимаются, что у них за образ жизни – нам неведомо. Задавал Петру эти вопросы. Честно признаюсь, не уловил смысла монашеского бытия. Он дал мне почитать нечто вроде рассказа, в котором изложен первый день его пребывания в монастыре Оптина пустынь. Приведу конец рассказика.
«В слякотный понедельник в светлых джинсах и вишневом пуховике прибыл я к дровне. Не помолясь, со всего размаха рубанул по полену. Выстрелившая из?под полена грязь, смешанная со снегом, не просто забрызгала очки и пижонскую одежду – она дала мне пощечину. Грязь везде. Она скрипит на зубах, не стирается с очков, стекла которых тру попеременно со щеками и глазами. Из глаз текут слезы, смешанные с грязью. Я надрывно заплакал.
– Идиот! Тебе 37 лет, ты рубишь дрова неизвестно кому и непонятно зачем. Чужие дрова. Друзья в это время зарабатывают, преуспевают, а ты все бросил, стоишь в грязи.
Наревевшись, высохшими глазами скольжу вверх по стволам берез с черными прогалинами, смотрю на унылые под серым небом поля и вижу…
Монастырем не налюбуешься. Видишь его, осеняешь себя крестом и находишь его тепло в своем сердце.
Так нужное сейчас тепло обрел со словами:
– Да, идиот! А ведь там таких полно.
Какая радость!
Вторником, на полуночнице, на исповеди у иеромонаха Е.:
– Батюшка, я монахов идиотами обозвал.
– Полегчало?
– Слава Богу, полегчало.
– Ну и слава Богу.
Слава Богу».
А может, это мы идиоты?
