Протяни тяжелобольной основатель ЧК еще несколько лет, и ему бы не миновать сталинского молоха.
Но если уж откровенно и по большому счету, то Иосиф Виссарионович вообще терпеть не мог разведку. И резидент Орлов здесь относительно не при чем. Недоверие, подозрительность всегда были среди главнейших, пусть не провозглашаемых сталинских принципов. А кого было брать на подозрение, как не разведчиков, невольно, по роду своей работы, но общающихся с иностранцами. И не только под неусыпным взором стукачей дома, но и за столь ненавидимым вождем железным занавесом.
Неправленная стенограмма выступления И. Сталина на расширенном заседании Военного совета при Наркомате обороны 2 июня 1937 года посвящена в основном раскрытому заговору маршалов. Тут розданы безжалостные оценки политическим руководителям, как их называет выступающий – Троцкому, Рыкову, Бухарину, Карахану, Енукидзе, Рудзутаку. Последний «всего-навсего оказался немецком шпионом». А «дальше идут: Ягода, Тухачевский, по военной линии – Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник – 13 человек». Герои Октября, полководцы Гражданской, прославленные орденоносцы? Нет, по Сталину, «это – ядро военно-политического заговора, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов». Сталин клеймит военных «патентованными шпионами», что и является «подоплекой заговора». Поддерживающие сталинскую линию «голоса» верно и вовремя подают Ворошилов, Буденный, а также расстрелянные немногим позже кровавый палач Ежов и, что особенно неприятно, герой Блюхер, которого вскоре постигнет трагическая судьба Тухачевского.
Но поражают в неправленном сталинском издевательстве и явные нападки на Дзержинского. Мой давний знакомый, старейший чекист Борис Игнатьевич Гудзь, ушедший от нас уже в этом, ХХI веке, на 104-м году жизни, предлагал написать книгу о, как он говорил, «настоящем Дзержинском». Гудзь был уверен: протяни тяжелобольной основатель ЧК еще несколько лет, и ему бы не миновать сталинского молоха. Впрочем, и при жизни к «Железному Феликсу» уже подбирались. Витали в воздухе некие обвинения. Сначала приспешнички Ягоды пытались записать его в «двойные агенты», а чуть позже – и в шпионы. Какой же державы? Учитывая корни – в польские. Старейший чекист России показывал мне кое-какие «обвинительные документы», приводил высказывания соратников Сталина. Эту полную туфту мы с Гудзем и собирались разоблачить. Но успели лишь написать книгу о самом Борисе Игнатьевиче…
И вот подтверждение слов бригадного комиссара ЧК, счастливо избежавшего расстрела и «лишь» уволенного, как Вильям Фишер, из разведки. Привожу отрывок из тов. Сталина полностью и без всякой редактуры.
«Дзержинский голосовал за Троцкого, не только голосовал, но открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина. Вы это знаете? Он не был человеком, который мог бы оставаться пассивным в чем-либо. Это был очень активный троцкист, и все ГПУ он хотел поднять на защиту Троцкого. Это ему не удалось». Ну что? Прав был Гудзь? Что ждало всех, хоть в какой-то мере с Троцким связанных, хорошо известно.
И здесь же, поразительное дело, на этой же строке идет пассаж о старом коммунисте – ленинце Андрееве. По редчайшему стечению обстоятельств именно ему и отправил послание с просьбой о помощи сидевший без работы Вильям Фишер. Итак, без абзаца сталинское: «Андреев был очень активным троцкистом в 1921 году.
Голос с места. Какой Андреев?
Сталин: Секретарь ЦК, Андрей Андреевич Андреев».
Правда, потом Сталин несколько смягчает тон, говоря, «что такие люди, как Дзержинский, Андреев и десятка два-три бывших троцкистов разобрались, увидели, что линия партии правильна и перешли на нашу строну». А я и не подозревал, что Железный Феликс был на другой стороне.
Далее Сталин переходит к Ягоде, а уж через него и к разведке. «Ягода шпион и у себя в ГПУ разводил шпионов. Он сообщал немцам, кто из работников ГПУ имеет такие-то пороки. Чекистов таких он посылал за границу для отдыха. За эти пороки хватала этих людей немецкая разведка и завербовывала, возвращались они завербованными. Ягода говорил им: я знаю, что вас немцы завербовали, как хотите, либо вы мои люди, личные, и работаете так, как я хочу, слепо, либо я передаю в ЦК, что вы – германские шпионы. Те завербовывались и подчинялись Ягоде, как его личные люди. Так он поступил с Гаем – немецко-японским шпионом. Он сам это признал. Так он поступил с Воловичем – шпион немецкий, сам признался. Так он поступил с Паукером – шпион немецкий, давнишний, с 1923 года».
И эта полуграмотная болтовня радостно воспринималась высшими чинами Красной армии. Анонимные «голоса» с мест выкрикивали слова поддержки, осуждения, восхищения сталинской бдительностью. Но неужели сам Сталин не понимал всего убого примитивизма сказанного? Неужто сам верил в тупость толп чекистов, послушно вербуемых немцами или японцами? Ну а уж о том, как ведутся допросы и выколачиваются признания, он не мог не знать, поэтому исправно повторяемые «сам признался» выглядят дурацким рефреном.
А в конце выступления Иосифа Виссарионовича прорвало. Его ненависть к к разведке сравнима разве с патологическим неприятием Троцкого. Облив грязью и без всяких доказательств – случалось ли хоть нечто похожее в мировой истории? «Во всех областях разбили мы буржуазию. Только в области разведки оказались битыми, как мальчишки, как ребята. Вот наша основная слабость. Разведки нет, настоящей разведки…. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. Наша разведка по линии ГПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки у нас нашлась целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу сколько угодно, только не для нас. ( И внимание! – Н. Д.). Разведка – это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши». Да это же прямой призыв к уничтожению всей разведывательной службы! И он был услышан, воспринят как призыв действию. Вслед за Ягодой последовал палач Ежов. Но сколько же людей преданных, невинных обречены на смерть этой сталинской подозрительностью. Выбиты целые подразделения и отделы. Заменены на новичков опытнейшие, отправленные на тот свет кадры. Вызываемые из-за границы резиденты шли под расстрел. Закордонные резидентуры пустели, закрывались, на год-два после массовых чисток, по существу убийств, своих же разведчиков, прекращали в 1939–1940 годах работу.
Так что судьба Фишера в какой-то степени была предопределена отношением Сталина к чекистам. Грешно писать, будто Вильяму Генриховичу повезло. Но отстранение в определенной степени вывело из-под смертельного удара.
