Отец композитора, певца и продюсера Кима Брейтбурга воевал в Белоруссии во время Великой Отечественной. А сам Ким превратился в старожила витебского культурного форума. И в этом году стал гостем фестивального «Звёздного часа», не в первый раз отметившись склонностью к философским размышлениям на затрагиваемые журналистами темы.
– Какое из ваших амплуа в шоу-бизнесе вы считаете наиболее важным?
– Композитора.
– Сейчас наибольшую популярность имеют исполнители. А композиторы уходят на второй план. Мы уже не знаем, чьи песни поют звёзды.
– Это мировая тенденция. Считаю нормальным, что люди моей профессии находятся «за кадром». Ну кто теперь вспомнит автора хитов Майкла Джексона? Я просто рад, что есть интерес к моему творчеству. Моим песням, театральным постановкам.
– Когда вы приняли решение «уйти из кадра»?
– Это было настолько давно, что думаю, тема уже неактуальная. Старшее поколение возможно, ещё помнит мою группу «Диалог». Я прекратил артистическую карьеру в начале 90-ых. И не склонен к ностальгии. Я живу сегодняшним днём. И чуть-чуть завтрашним. Но не люблю оглядываться назад.
– Вы были признаны лучшим вокалистом на уникальном фестивале «Тбилиси-80», в котором участвовали такие кумиры того времени, как «Машина времени», «Автограф», «Аквариум», «Интеграл», «Динамик». И все они заявляли гражданскую позицию. Сейчас музыка этот фактор утратила?
– Тогда музыкальная среда была основным полем выражения духовной жизни молодёжи. Сегодняшние поиски в молодёжной среде переместились в сеть. У людей появилось гигантское количество возможностей проявить себя иначе.
– Мы сейчас живём в непростое время…
– А мы всегда жили в непростое время.
– Стоит ли певцам теперь вернуться к этой теме? Или нынче музыка и гражданская позиция – уже антиподы?
– Я бы не сказал, что её нет вообще. У кого она есть – тот её и заявляет. А требовать от молодёжи ярко заявленной концепции, тем более идеологической… Стоит ли? Мне всё же кажется, что мировоззренческая тематика более относиться к рок-музыке, чем к популярной.
– Как бывший рокер, скажите – рок-музыка, как таковая, нынче существует? В том виде, в каком она была в Советском Союзе.
– Нет, как в СССР, или как в мире, такой музыки, как 20 лет назад, уже, пожалуй, нет.
– Потому, что это было протестное движение?
– Наверное.
– Как человек, вышедший из рок-тусовки, из рок-легенды, и перешедший к лёгкому жанру, оценит нынешнее состояние популярной музыки?
– Последние 6-7 лет я больше сочиняю театральную музыку. Но и популярной занимался долгий период. А поп-музыка разная бывает. Бывает очень хорошая, качественная, с глубокими текстами. Или, по крайней мере, с очень образными и волнующими текстами. А попадается и пустая. Всё определяется мерой таланта, масштабом личности людей, которые создают и исполняют эту музыку. Тут много вводных, и обобщать целые направления музыки неверно.
– Не мог представить, слушая серьёзную группу «Диалог», что у вас уже крутилось в голове: «Девочка с севера».
– «Диалог» закончился в 1992 году. И возвращаться в прошлое не имеет смысла. Для «Диалога» я писал то, что хотел петь сам. А как композитор, я писал то, что было бы возможно исполнять тем людям, которым эти песни были предназначены.
– Недавно участники группы «Премьер-Министр» просили передать вам нижайший поклон. Я думал, что между вами пропасть пролегла, после того, как они ушли и переименовались в «ПМ».
– Нет, у меня со всеми артистами, с которыми я когда-либо работал, достаточно ровные отношения. И, в общем, хорошие.
– Что вы скажете о скандале в РАО, и довольны ли вы своими авторскими отчислениями?
– Я считаю, что система разладилась. И разладилась давно. Стала неэффективной. Мне трудно говорить о правонарушениях, потому что я не следователь или прокурор. Поэтому не могу обвинять руководство РАО в каких-то махинациях. Я не настолько компетентен. Рассчитываю, что в ситуации разберутся соответствующие органы. Но то, что эта работа в стране развалилась, заметно. Многие не платят. Почему – не понятно. Я имею ввиду радиостанции, телеканалы. Как автору, у которого в радийной ротации находится порядка ста песен, приходят какие-то отчисления. Но я же вижу, откуда приходят деньги, и понимаю, что их могло быть гораздо больше, если бы все честно платили. В Советском Союзе система довольно чётко работала.
– Кроме известной истории о вашем знакомстве в Витебске с женой, что заставляет вас сюда так часто приезжать?
– «Славянский базар» – уникальное явление в нашей постсоветской культуре. Здесь каждый раз надеешься открыть для себя новые имена на конкурсе молодых исполнителей. И сам фестиваль всё время разный. Меняется звёздный состав. Я не так часто могу увидеть в таком количестве исполнителей. Отслеживаю для себя музыкальные тенденции. Для меня каждая встреча с витебской аудиторией – очень приятное общение с друзьями. Здесь обычно очень тёплый приём.
– Что на этот раз вы привезли на «Славянский базар»?
– В этом году будет две премьеры. Одну песню будет петь Лёша Гоман, она называется «Сторона соловьиная». Вторая песня сделана по просьбе дирекции фестиваля. Эта песня видимо, будет звучать на концерте открытия.
– Кто вам интересен на этом фестивале? На Пугачёву и Галкина пойдёте?
– Думаю, что пойду.
– На Кристину?
– Ну, пойду. Наверное, посмотрю.
– На Леонтьева?
– И на Леонтьева посмотрю.
– Вы с такой грустью отвечаете, будто вас палкой на эти концерты погонят.
– Нет, я посмотрю всё, что будет возможно.
– А песни вы пишите под артистов?
– Иногда песни писались под артистов, потому что от них поступали предложения. Например, «Натуральный блондин» Коли Баскова. Им была предложена очень точная формулировка того, что нужно было сделать. И песня очень быстро написалась. А бывает, песня пишется сама.
– Например, «Не тревожь мне душу, скрипка»?
– Она была переписана. Потому, что первый вариант был уничтожен автором, как неудачный. А второй вариант теперь знают все.
– Есть ли у вас любимые поэты, и какие стихи вы читаете?
– Самым любимым поэтом является Арсений Тарковский. Некоторые его стихи знаю наизусть.
– Как рождаются ваши песни?
– Меня многое трогает. Я человек сентиментальный. Могу прочитать стихотворение, и почти сразу услышать мелодию. Если понравился текст – то мелодия рождается сама. У нас есть дефицит искренности в текстах. И на эстраде, и в рок-музыке. Возможно, жизнь нас так разводит, что мы все закрываемся. Сегодня сложно создать искренний текст, который был бы правдой. Правдой чувств, или правдой жизни. Поэтому, если увижу искренний текст, у меня что-то резонирует внутри, и я готов писать на него музыку.
И мало быть хорошим поэтом – надо ещё и найти тему, интересную всем. Потому что если ты, пусть и талантливо, говоришь интересное только тебе – то это не шоу-бизнес. Это может быть искусством, но не массовым.
Советские рецепты сегодня не годятся. Уже невозможно написать песню, чтобы она стала популярной для всех. Сегодня песни локально популярны на каком то социально-возрастном срезе. В СССР не было столько радиостанций, такого количества исполнителей на любой вкус.
– Какая песня нужна для успеха на «Евровидении»? Какие ингредиенты должны быть, чтобы песня выстрелила? Ваш товарищ Карен Кавалерян отметил, что в песне Сергея Лазарева пытались создать очень чистый английский язык, а не тот, который понимают во всей Европе.
– На мой взгляд, особенность «Евровидения» заключается в нескольких факторах. Прежде всего, это телевизионный продукт. Яркий номер может сделать музыкальный материал вторичным. Бывало порою, что побеждало именно шоу. Может победить и песня. Но тогда она должна быть очень яркая, а исполнитель – харизматичный.
Всё должно сложится. В том числе и политически-психологически. Но главным фактором считаю сценическую часть номера. Участникам нужна профессиональная команда. Но всё же у нас присутствует переоценка этого фестиваля.
– Не кажется ли вам, что в России система популярной музыки очень продюсерская – продюсер решает всё, а артист только выходит на сцену. Есть ли такая тенденция, и меняется ли она сейчас?
– Кажется, что меняется. Появляется всё больше молодых самостоятельных исполнителей. И у нас не так много продюсеров, которые могут реально спродюсировать. В смысле не оплатить попадание в эфир, а создать репертуар. И тема отношений «продюсер–артист» становится неактуальной. Всё больше людей пытается раскрутиться через интернет. Ещё есть тенденция разделения музыки по стилям. И многое определяет, какие отношения складываются у артиста с радиостанциями.
Поэтому, если лет десять назад жёсткое продюсирование в шоу-бизнесе имело смысл, то сегодня всё больше появляется одиночек, которые пытаются пробиться самостоятельно. Хотя и есть ряд вполне успешных продюсерских компаний.
– Бюджетный вариант – раскрутить себя через интернет. Авось выстрелит.
– И у некоторых это получается. А у нынешних продюсеров тоже есть большие проблемы. Потому что на федеральных каналах таких музыкальных программ, на которых можно было бы представить новичка, просто не существует!
– Конкурсов-то сейчас полно, а мегазвёзд, равных Пугачёвой и Ротару, нет.
– Я думаю, равных им не может появится по вышеозвученным причинам – артистов и песен стало чрезвычайно много, они разбиваются по своим аудиториям.
– А сегодня вы кого-либо продюсируете?
– Из артистов – никого. Сейчас я продюсирую спектакли. Это большие проекты, которые идут много лет в разных городах. В том числе и в Беларуси. К концу года должно выйти два больших новых проекта. Один – совместный с Белорусским государственным университетом культуры и искусств. Первый совместный с ним проект называется «Дубровский», и идёт до сих пор. А теперь выйдет весёлый авантюрный мюзикл «Казанова». А на сцене Белорусского государственного академического музыкального театра в декабре должна состоятся премьера «Джейн Эйр».
– Вы говорите, что тенденция, когда певец – наёмный работник у продюсера, сейчас сходит на нет. Но возникло ощущение, что продюсеры пытаются очень жёстко контролировать уже не исполнителей, а музыкальный рынок России. Акционерами одной из радиостанций стала пятёрка ведущих продюсеров плюс Филипп Киркоров, Николай Басков, и ещё несколько исполнителей.
– Весь рынок шоу-бизнеса контролировать невозможно. Но то, что люди занимающиеся им, хотели бы иметь некоторые рычаги влияния на него – это нормально. Я не вижу в этом ничего предосудительного. Это во всём мире так. Главное, чтобы не возникло монополии.
– Ранее вы сформулировали рецепт создания хита: «Если использовать замшелые приёмы, то будет неинтересно. А если совершенно новые, то будет непонятно. Если песня слишком индивидуальна, и ни на что не похожа, то как правило, шлягером она не станет». Каков тогда рецепт для создания музыки?
– Если слишком опережаешь время, то у тебя есть возможность быть непонятым. Или понятым, но уже следующими поколениями).
Если ты ищешь ответы у себя за спиной, или пытаешься вычислить секрет чужого успеха,
то ты всегда будешь во втором ряду. Кто анализирует сегодняшние тенденции, всегда находится сзади. Впереди – только те, кто их формируют. Но зазор, между тем, что ты делаешь, и что люди смогут понять, должен быть не очень большим.
– Кинорежиссёр Владимир Меньшов сказал, что он своим фильмом «Любовь и голуби» попал в ген нации. Как это сделать в музыке? Уловить некое дежа вю?
– Это дело тонкое. При этом существует вероятность попасть во вторичность. Нужно иметь определённую меру, ощущение сегодняшнего дня. И если оно есть у человека, и он в состоянии это отразить, тогда он на коне, тогда он модный поэт, певец, композитор. Или режиссёр.
– А что для вас важнее денег?
– Любовь, творчество, преданность выбранной идее. Служение профессии.
– Если к вам придёт неизвестный, но талантливый исполнитель, напишите ли вы для него песню, ничего не заработав?
– Если увижу, что он талантлив, и ему для реализации не хватает только песни, и именно моей песни – то напишу.
– Как вы отдыхаете?
– Работы у меня очень много, и отдыхаю я нечасто. Дело не только в том, что на сочинение музыки уходит много времени. А в том, что я с супругой Валерией и моей командой постоянно выезжаю на постановки спектаклей. Я старюсь продюсировать спектакли, к которым написал музыку. А постановка одного спектакля занимает два месяца. Это значит, если у меня три мюзикла в год, то полгода уже выпало. И из творчества, и из отдыха. Отдых для меня тоже должен быть чем-то наполнен. И отдыхать мы стараемся активно. Хотя посещает и желание уединиться. У меня присутствует переизбыток общения. С актёрами, артистами. Супруга – преподаватель академии музыки имени Гнесиных. И много общается со студентами. Мы устаём от общения. Иногда хочется уединится, послушать музыку. И свою, и чужую. Проанализировать какие-то вещи. Мир культуры огромен, написано столько великолепной музыки. И много постановок есть отличных. Поэтому на отдыхе стараемся ходить в театр, слушать музыку, читать книги.
– В Оренбурге у вас появилась новая работа?
– Года два назад я стал художественным руководителем и куратором Оренбургского музыкального театра. Мы ставили там спектакль, и меня пригласили на эту должность. Поэтому теперь в мои обязанности входит опекать небольшой провинциальный театр. На мой взгляд, очень хороший театр с сильными актёрами. Сейчас там обновляется репертуар, и я стараюсь чем могу, помогать. В прошлом году театр приезжал на гастроли в Москву. Недавно в нём состоялась премьера новой версии спектакля «Юнона и Авось». Там идёт и несколько моих спектаклей. Надеюсь, это сотрудничество продолжится, и будет полезным как для меня, так и для театра.
– «Юнона и Авось» не могут быть проигрышным спектаклем. Они хорошо идут и в Оренбурге, и в Москве. Я с горечью наблюдаю, как работает Московский театр мюзикла. Они пытаются базироваться на отечественном материале. А не заимствовать, как «Стейдж Энтертейнмент». И я вижу вал народа на «Стейдж Энтертейнмент», и много пустых мест в зале Театра мюзикла. Почему так не приживается наш материал в родной стране?
– Я считаю, что Москва не показатель. В России много постановок. В столице же столько спектаклей, премьер одновременно, что очень сложно что-то отрекламировать. Соответственно, нужны огромные рекламные бюджеты. У «Стейдж Энтертейнмент» реклама очень яркая. Но причина ещё и в качестве. «Стейдж Энтертейнмент» безусловно, обеспечивает очень качественный продукт. Отполированный ушами миллионов людей.
– И не нашими ушами, как правило.
– Я думаю, что в данном случае уши не особо отличаются русские от нерусских.
– Но эти спектакли на Бродвее проверили «будь здоров», а потом уже сюда приволокли.
– Я думаю, что дело в опыте и профессиональном подходе.
– То есть вы сейчас тоже «полируете уши» в Оренбурге, а потом привезете проверенный материал в Москву?
– Я думаю, этот момент не важен, где люди слушают. А в целом сегодня мюзиклы помогают театрам выживать. Это основные произведения, на которые люди с охотой ходят. По сравнению с другими театральными постановками, мюзиклы сегодня – наиболее успешное направление. И думаю, что будущее – за этим жанром.
Сергей Римша, Полоцк, Беларусь. Фото автора
