YouTube LinkedIn Flickr VKontakte
    "Президент" Общественно-политическая газета
    • Главная
    • О газете
    • Новости
      • Армия и ВПК
      • В мире
      • Главная новость
      • Дети
      • Закон
      • История России
      • Культура
      • Медицина
      • Политика
      • Наши расследования
      • Новости президента
      • Образование и наука
      • Общество
      • От первого лица
      • Происшествия
      • Спорт
      • Фотогалерея
      • Экономика и бизнес
    • Расследования
    • Архив печати
    • Обращение в редакцию
    YouTube VKontakte
    "Президент" Общественно-политическая газета
    Главная»Главная новость»С нее рисовали Зою Космодемьянскую
    Главная новость

    С нее рисовали Зою Космодемьянскую

    By Редакция02.12.2010Изменено: Комментариев нет12 Минут чтения
    VKontakte Ok
    Поделиться
    VKontakte Ok

    Педагог с 58-летним трудовым стажем Леонтина Чеславовна ФИЛИППОВА вспоминает, как оказывала посильную помощь защитникам Москвы осенью-зимой 1941-го

    Охота на девочку

    – Леонтина Чеславовна – что такое война?

    – Тоже жизнь, только голодная и очень страшная.

    – Но в основном это смерть, наверное….

    – Смерть на войне – конец всех мучений. Это как избавление, что ли… от бесконечных мучений. Хотя выживание, безусловно, главная цель на войне для каждого человека. Ведь только живые могут врага одолеть…

    – Как же выживали? Сколько вам было лет, когда началась Великая Отечественная война?

    – Полных двенадцать. Мама со старшей сестрой жили в Москве, а меня отправили к бабушке с дедушкой – в поселок Румянцево. Отца я не знала – он пропал, когда мне всего?то был год… Немцы бомбили нас с первых же дней своего наступления. Поэтому меня с двоюродным братом Альбиком отправили в соседнюю деревню и поселили к знакомой дачнице-москвичке. В деревне поначалу было тихо, казалось, что немцы сюда не доберутся.

    – Но война какие?то знаки все?таки подавала?

    – Однажды ночью разбудила орудийная канонада – вот тогда война и стала для меня окончательной реальностью. К деревне стремительно приближался фронт. Под вечер смотрим в окошко, а по улице мчится немецкий танк. Вдруг как пальнет из пушки – все оглохли, высыпали на улицу, а того уж и след простыл. Только горит копна сена на околице. Чтобы дальше судьбу не испытывать, решили бежать в лес, прятаться. Мы с братом побросали в мешок какие?то продукты, одежду, а главное – сложили туда все документы. В лесу нашли ямку, лапником выстелили – спрятались, в общем.

    Но долго же там не просидишь – осень 1941 года в Подмосковье была ранней, в октябре уже снег пошел. Холодина… К утру вернулись домой. Отогрелись немного. Но потом снова в лес. 5?летний Альбик идет, спотыкается и… ругается: «Проклятый фашист, спать не дает!».

    – Ключевой момент Великой Отечественной – германская армия всей своей бронетанковой мощью прет на Москву – об этом вы что?нибудь знали?

    – Мы знали одно – если немец придет, то никого не пощадит. Даже маленьких… В том, что это не какая?то пропаганда, а звериная натура фашистов, я убедилась сама. Как?то у нас с Альбиком закончились продукты, и я собралась в Румянцево. А тут объявляют по радио – в нашей деревне имелась своя радиоточка: «Воздушная тревога!». Думаю: ну, и что, это в Москве где?то тревога, а у нас?то чего бомбить? Потом вроде бы дали «отбой», и я пошла. Сначала лесочком, а дальше – довольно большая долинка, по которой течет река и есть мостик. И вот как сейчас перед моими глазами картина: небо немного мутное, вдруг повалил огромными хлопьями снег, и тут прямо из пелены выскакивает на меня немецкий самолет и открывает огонь. Мама родная!.. Я бегу к мостику, а немец один заход сделал, в меня не попал, развернулся и снова снижается, атакует. Он шел очень низко и все время стрелял в меня из пулемета… Забавлялся, наверное, – чувствовал себя охотником. Или поспорил с кем?то: убьет меня или нет. Ведь цель действительно невеликая – худенькая девчонка-подросток, но тем ценнее, видимо, была бы та победа. Попробуй?ка, попади!

    – Судя по тому, что мы сейчас спокойно разговариваем с вами, победили фашиста вы?

    – Вряд ли уместно здесь слово – «спокойно». Мне до сих пор не по себе от этих воспоминаний. Подбежала я к реке и вижу: впереди, в направлении дедушкиного дома кинули бомбы – взметнулся огромный фонтан земли. Испугалась страшно: там же мои родные были!.. Полетела к дому сломя голову.

    Бегу и снова очередь пулеметную слышу. Я вперед изо всех сил… Вот уже речушку по жердочкам перебегаю. Летчик, к счастью, вновь промахнулся и отправился на другой заход.

    – Третий уже?

    – Может, и третий – я не считала. Помню лишь, что, обернувшись, отчетливо увидела пилота в кабине… Перебежала я речку, а там еще в горку нужно подняться и только после этого можно нырнуть в спасительный лес. Бегу и снова слышу нарастающий гул моторов: фашист продолжает свою охоту… А на опушке как раз окопы наших солдат. Они мне машут, что?то кричат, только я разобрать никак не могла, что именно… Все?таки добежала и свалилась без чувств. Но солдаты меня подняли и отборным матом быстро привели в эти самые чувства: «Кричим же тебе: «Ложись» – ты что, по?русски не понимаешь?!»

    – Отметили как?то?

    – Конечно. Солдаты поругались немного да и остыли. Я передохнула, а потом вылезла из окопа и по лесной тропинке домой побежала. Смотрю, а навстречу дедушка с бабушкой. Не удержалась, рассказала им, как за мной немец охотился – у бабушки ноги и подкосились…

    Дед на радостях поросенка зарезал. Мне достались свинячьи щечки, что?то еще деликатесное. В общем, как героя отметили, щедро поделились продуктами, и пошла я обратно – к Альбику. А дедушка с бабушкой в другую деревню отправились, поскольку дом уже был для жилья малопригоден. Да и бомбили часто – очень опасно было оставаться на станции.

    Но вскоре они нас с Альбиком забрали к себе, и мы все поселились в деревне Долево у каких?то добрых людей. Точно помню – платы за проживание с нас не брали. Мы ходили в лес, собирали и пилили дрова – так какое?то время жили. Немцев там не было. А потом приехали наши с Альбиком мамы и забрали нас в Москву.

    Тощие и голодные

    – Немцев уже от Москвы отогнали?

    – Нет еще, это же ноябрь 1941 года. Немец давил, наступал. Мы с нашими мамами пешком добрались до Румянцево, а поезда уже не ходили. Тогда мы опять же пехом побрели по Волоколамскому шоссе к Новому Иерусалиму – оттуда еще можно было уехать в Москву. На наше счастье попалась попутка. Там был один офицер, и солдаты сидели в кузове – мы с краешку к ним присели. Помню, как офицер говорил нашим мамам: зачем вы берете детей в Москву, мы фашистов скоро остановим, ни за что к столице не пустим, а в Москве сейчас очень опасно, немцы бомбят беспрерывно… Нет, ответили наши мамы, будь что будет, но дети пусть останутся с нами. Помню забавный момент: всю дорогу я сидела возле самого борта, грязь от колес грузовика летела прямо в лицо, и вот когда мы добрались до станции, все, кто посмотрел на меня, расхохотались: негритенок какой?то, а не москвичка…

    – Какой вам запомнилась Москва 1941 года?

    – Очень шумной. Бомбили сильно и часто. В какие?то дни мы, полуоглохшие, вообще из убежища не вылезали. Играли там, спали даже… Конечно, в Москве было опаснее, чем в деревне. Но рядом была моя мама, а с ней я уже ничего не боялась.

    – Чем питались в то время в столице?

    – Тем, кто остался в Москве, в октябре 1941-го было выдано по два пуда муки. Мама в это время работала в Госбанке инспектором по зарплате. Представители предприятий и воинских частей приходили к ней получать деньги, мама все оформляла. Сама получала гроши. Ей давали карточку служащей, а мне сначала выдали иждивенческую. Потом, правда, была у меня ученическая, но приварка особого это не дало. По двести граммов хлеба на человека у нас получалось, и то не всегда эти карточки отоваривались. За деньги какие?то продукты можно было купить на рынке, но стоили они очень дорого. Однажды на мамину зарплату я купила… кило картошки. Это богатство мы использовали так: кипятили воду, терли картошину на терке и делали клейстер. У одной нашей соседки была корова, у нее можно было иногда купить поллитра молочка. Вот мы несколько ложечек молока в тот клейстер добавим – и суп готов.

    – А витамины где добывали?

    – Весной 1942?го на ближайшем к нам пустыре, заваленном строительным мусором, появилась крапива. Прекрасная еда: приварок и витамины. Только мы повадились ее собирать, как на этом поле поставили зенитки. С краю?то я уже все оборвала, поэтому за крапивой приходилось подбираться все ближе к зенитным установкам. А служили там, в основном, девчонки – немногим старше, чем я. Они заметили меня и говорят: сюда нельзя ходить. Но я объясняю, что, мол, мне крапивки только собрать, есть?то нечего… Тогда они смилостивились: ладно, сегодня нарви, но больше не приходи. Только я все равно приходила, и постепенно зенитчицы перестали обращать на меня внимание. А потом мы с мамой дальние от этой артиллерии кучи мусора разгребли, землицу вскопали и посадили верхушечки картошек с глазками. Чтобы не выкопали эту картошечку посторонние, но не менее нас голодные люди, я там дежурила круглыми сутками. Одна старушка, которая переживала за наш огородный эксперимент, меня даже учила: если кто покусится на ваш огород, бей между ног, не стесняйся…

    Вот так и питались в войну. А в декабре 1941 года, когда дома есть стало совсем нечего, я ездила к маме на работу. Ей на талончик давали обед – чашку супа, который состоял в основном из воды. Этот обед мы делили с мамой пополам.

    – Был хотя бы один день во время войны, когда вам не хотелось кушать?

    – Почему?то нам с мамой все время не хватало ни еды, ни денег. У нас соседка была, звали Софочкой. Она работала администратором в театре Советской Армии. Когда уезжала гастролировать на фронт, у нее оставались продукты. Так вот, моя мама за продукты Софочке частенько стирала и как?то однажды принесла от нее макароны. И смех, и грех: в тот день я так наелась, что мне стало нехорошо. Еще вспоминается, как маме из кавалерийской части принесли овес – самый обычный. Пропускали его через мясорубку, процеживали и делали кисель, заквашивали как?то.

    – Что стало с вашими родными в Румянцево – немцы до них добрались в 1941?м?

    – Буквально через три дня после того, как мы убежали в Москву, немцы заняли Румянцево. Дед вернулся домой, а там фашисты. Несмотря на то, что окна были повыбиты, оккупанты все как?то заделали и устроили в доме госпиталь. Дом был все?таки чистенький да и запас дров во дворе немалый – я же сама еще летом пилила, колола… Когда же пришлось отступать, фашисты облили наш дом бензином и подожгли. Дедушка бросился умолять не делать этого, но кто его будет слушать? Забили сапогами до полусмерти и ушли… Рядом и тетя моя жила со своей семьей, у них дом совсем новый был – тоже сожгли. Дедушка с бабушкой потом жили у каких?то соседей, а тетя со своей семьей и другими родственниками – в землянке. От ужасных условий вскоре многие из них заболели воспалением легких, а потом и тифом. Тетя с мужем умерли, а вслед за ними и мой дедушка – едва узнал о смерти дочери…

    – Как вам жилось в Москве?

    – Маму на какое?то время призвали на трудовой фронт. Валила лес. Ведь в войну даже некоторые машины ездили на дровах – устанавливали нечто вроде титана в кузове… Даже мы, дети, ездили в Химкинский порт – разгружали плоты с лесом. Дрова нужны были школе.

    – Дети таскали тяжелые бревна?

    – Ну не совсем это были бревна – чурочки метр-полтора длиной. Самым тяжелым было вылавливать их из воды. Акватория порта вся почему?то была в мазуте, доски пропитывались, скользили – попробуй, поймай! У меня до сих пор совесть болит. Однажды мы поехали в порт с утра, работали до обеда, загрузили машину, она ушла, а обратно должна была привезти нам смену. Но приезжает без смены. Наш комсорг и моя тетя Аня, которая работала в нашей школе, остались, а мы, уже буквально валясь с ног от усталости, кое?как побрели домой. Я до сих пор не могу простить себе этого поступка: как же я родную тетю могла оставить грузить еще одну машину?

    Еще мы ездили на Комсомольскую грузить уголь для нашей школьной котельной. Помню, работали целый день, думали с последней машиной до дома добраться, а машина сломалась. Мы черные, как черти, от угля, без денег – как ехать? И вот моя подружка Лиля, самая бойкая из нас, останавливает на Комсомольской площади какого?то дядьку в лампасах и говорит: так, мол, и так, машина сломалась, а денег вернуться домой у нас нет – не ночевать же прямо на угольной куче… Военный оказался серьезным мужчиной, кажется, генералом. Пересчитал нас – а всего человек десять было – и выдал нужную сумму на метро и трамвай. А сколько мы дров в те самые страшные зимы перепилили – не сосчитать. ?

    Партизанка в зеленом платье

    – Школа во время войны работала – вы учились?

    – В нашей 201?й школе, на Войковской, разместился флотский экипаж, поэтому временно мы учились в 603?й. И только в 1944?м, когда вернулись из эвакуации учителя, школу открыли снова. Мы устроили грандиозную уборку: покрасили стены, парты расставили, окна отмыли… 201?я школа к тому времени была уже знаменитой. В 1941?м ее окончила Зоя Космодемьянская – разведчица, партизанка. Школе присвоили имя выпускницы.

    – Интересно, что говорили в то время о Зое в вашей среде? Гитлеровцы казнили ее зимой 1941 года, а в 1942?м ей посмертно присвоили Звезду Героя…

    – Моя тетя работала в 201?й школе нянечкой. До войны и после. Хорошо помню: когда вышла газета с фотографией казненной немцами Зои, она посмотрела и говорит: «Что?то очень похожа на нашу ученицу». Тетя была сбита с толку еще и тем, что героиню статьи звали Татьяной – такое имя девушка указала мучителям. Никто ведь не знал, где воевала Космодемьянская, что с ней случилось. Ее мать, Любовь Тимофеевна, с одноклассниками Зои поехали в Петрищево, где и опознали тело. После этого мы с подружками стали иногда заезжать к матери Зои – она жила на улице Горького в доме номер 6, вышла замуж – за генерала какого?то. Мы приглашали Любовь Тимофеевну к себе в школу на всякие мероприятия, она всегда приезжала.

    – Что рассказывала?

    – Много интересного о своих детях – Зое и Шуре. Брат Зои тоже учился в нашей школе, воевал танкистом, громил фашистов – мстил за сестру. Погиб под Кенигсбергом за месяц до Победы и тоже стал Героем Советского Союза… Любовь Тимофеевна рассказывала нам, какими замечательными людьми были ее дети. И школьными картинами, которые писались с моих подруг и меня – про Зою, она осталась довольна.

    – Вы позировали художнику вместо героини?

    – Да, вместе с подругами. Однажды в нашей школе появились два художника: один был довольно?таки в летах, по фамилии, помню, Алехин. С ним девушка – студентка, его ученица, необычайно красивая – звали ее Роксаной Кирилловой. Художники прошлись по классам, всех девочек подросткового возраста внимательно осмотрели, но почему?то выбрали меня и еще двоих – Фраю Уэцкую и Лию Кривошееву. Договорились с директором и попросили нас, чтобы приехали в мастерскую на улице Горького.

    Помню, входим в шикарный подъезд, поднимаемся на последний этаж, а нужно еще выше – мастерская располагалась на чердаке. Туда вела узкая и темная лестница. Страшновато стало. Но мы же были из Зоиной школы, значит, ничего не должны бояться. Смело пошли вперед, а чтобы нас услышали, громко запели: «Есть мушкетеры, есть мушкетеры, есть мушкетеры, есть!..» Три девчонки-соплюшки. Мы дружили и звали себя Атосом, Портосом и Арамисом…

    – Какая же роль выпала вам?

    – Роль Атоса. Почему?то считалось, что я самая рассудительная и хладнокровная… Моих подружек художники использовали для массовых сцен, а с меня писали главную героиню.

    – Так вы больше всех были похожи на Зою Космодемьянскую?

    – В то время на нее все хотели похожими быть. В нашей?то школе точно.

    – Но не у всех получалось, наверное, особенно внешне…

    – Старались и внешне. Почему?то больше всех подошла художникам я. На картине, где Зою принимают в комсомол, даже платье мое. У меня школьной формы не было, а только зеленое платье. Так в этом платье Зою Космодемьянскую и нарисовали. Еще есть известная картина, где Зоя в заснеженном лесу – но это уже не моя натура. Там она в полушубке, валенках, а у меня и полушубка?то не было.

    Немцам, наверное, было стыдно…

    – Неужели мама не могла вам купить теплую одежду?

    – Жили мы совсем небогато. Я окончила школу в 1947?м – ни кола, ни двора. Мыкались с мамой по углам родственников, своего жилья не было. Спали какое?то время на одной раскладушке… Я поступила в 11?й класс, где специально по ускоренной программе готовили учителей начальных классов. За год из меня состряпали педагога. Выдали документ, а свободных вакансий в Москве?то и нет. Нам с девчонками предложили работать вожатыми. Мы возмутились – нет, хотим только учителями! Пошли в министерство просвещения, нас приняли и выдали направление… во Владивосток. А мама ни в какую – с кем тут останусь? Короче, никуда меня не пустила. Пришлось идти в министерство, отказываться от заманчивой поездки – на край света, можно сказать.

    Пошла в школу рядом со своей родной 201?й, где директором работал как раз мой недавний учитель литературы. Узнал про Владивосток, возмутился, как и мама: никуда не поедешь, мне учителя самому нужны… Вот те раз! Так и хотелось спросить: что же вы заявку?то не посылаете? А дело в том, что был в той школе довольно пожилой педагогический коллектив, и бабки, совсем потеряв совесть, дошли до того, что договаривались с родителями, какие подарки дарить им на праздники, в дни рождения… Стыдоба и позор, короче.

    – Сегодня это, кажется, нормой жизни. Да что там подарки: в школах откровенно и регулярно с родителей собираются взносы на всевозможные ремонты, юбилеи и многое прочее…

    – Ох, как же я всю жизнь от этих подарков бегала – кто бы знал! Ведь даже через соседей норовили мне что?то вручать…

    – Своих первых учеников помните?

    – Работать в школе я начала в 1949 году. Как раз пришли ребята 1941–1942 годов рождения. Очень нервные, дерганные, но старательные. Я понимала, что это дети войны – перенесли голод, холод, потери родных, невзгоды эвакуации… Да и потом, в зрелые годы, многим из них доставалось. Например, Боря Верейкин облучился в армии – на испытаниях ядерного оружия… Работал потом на «почтовом ящике». Леня Голиков – мальчик был с нервными отклонениями, но вырос интеллигентным замечательным человеком… Всегда относилась к детям войны с особым вниманием.

    – Так вы и сами дитя войны…

    – Я так не считаю. Детство мое закончилось 22 июня 1941 года – раз и навсегда. Во время войны я была практически взрослым человеком.

    – Потом уже, в мирное советское время, возник постулат: не хватает еды и одежды – это не самое важное, главное не было бы войны… Как вы относились к этому?

    – Люди моего поколения понимали, что война принесла гигантский ущерб нашей стране: разрушены города, убиты миллионы людей… Как?то надо все поднимать, восстанавливать. Поэтому мы добровольно подписывались на государственные займы. Если у меня был оклад 575 рублей, то я подписывалась на 700. Это на 10 месяцев. Из каждой зарплаты у меня вычитали по 70 рублей. Все в этом участвовали. Пусть недоедали, одежда была не всегда добротной, детей не баловали – ерунда. Мы считали, что важнее помочь стране…

    – У вас есть награды за войну, в честь Великой Победы?

    – Но я же не участник войны!.. Вот президент страны присылает поздравления с Днем Победы, а мне даже неловко становится. «Вы внесли большой вклад…», – пишется в тех посланиях. И Ельцин мне присылал такие, и Путин, и вот Медведев. Приятно, конечно, но получается так, что без меня и Победы не было бы…

    – После войны вы встречались с немцами?

    – В том же Румянцево после войны видела молодых пленных. По поселку и на работу они ходили без конвоя. Летом садились возле дома, где жили, и играли на своих губных гармошках. Они работали на станции, разгружали вагоны. Местные были просто изумлены, когда увидели, как эти парни разгружают кирпич. Не бросают, как обычно у нас принято, а, выстроившись в цепочку, бережно передают друг другу каждый и аккуратно складывают в ровные штабеля… У них было чему поучиться.

    – Вы их жалели?

    – Не особенно – слишком много горя принесли эти люди… Но мне рассказывали, что, когда немцев отправляли домой, они с неохотой возвращались в Германию…

    – Как вы думаете – почему?

    – Стыдно, наверное, было…

    Беседовал Михаил СЕРДЮКОВ

    Наше досье

    Леонтина Чеславовна Филиппова родилась в 1928 году. После войны окончила Московский государственный пединститут. Почти шестьдесят лет проработала в московских школах и дошкольных детских учреждениях: преподавателем начальных классов, завучем, а после выхода на пенсию – воспитателем детского сада, нянечкой. Профессиональный почерк Л.?Ч. Филипповой – добросовестное, инициативное отношение к любому делу, непременное его доведение до логического конца. Где бы она ни трудилась, всегда бесстрашно, с огромным энтузиазмом бралась за самые трудные, новые участки работы, достигая при этом исключительных результатов. Яркое тому подтверждение – ученики Леонтины Чеславовны, среди которых есть замечательные киноактеры, инженеры, ученые, врачи, государственные и общественные деятели, предприниматели и, конечно же, учителя. Награждена почетным знаком «Отличник народного просвещения РСФСР», многочисленными грамотами и памятными медалями. Ветеран труда. Имеет двух дочерей, внука и двух правнуков. Любимые занятия – выращивание цветов и картошки, чтение исторической литературы, просмотр балета и фигурного катания по телевизору.

    Поделиться VKontakte Ok
    Предыдущая статья Встреча друзей Светланы Левашовой
    Следующая статья Бейсболка особой гордости
    Редакция

    Похожие Статьи

    Итоги международной конференции по экономическому и культурному сотрудничеству с Китайской провинцией Ляонин

    06.02.2023

    Япония намерена заключить мирный договор с Россией на фоне роста товарооборота и своей военной мощи

    24.01.2023

    У России есть друзья во всех краях мира!

    24.01.2023

    Президент России провёл совещание по экономическим вопросам

    21.01.2023

    Страны НАТО договорились о крупных поставках вооружения Украине, кроме современных танков

    21.01.2023

    В Государственной Думе началась весенняя сессия 2023 года

    18.01.2023
    Написать комментарий

    Комментариев нет

    1. Машов Ян on 10.01.2011 23:06

      С замиранием сердца прочитал это интервью c МОЕЙ ПЕРВОЙ УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ.
      С 1977 по 1979 Леонтина Чеславовна была для нас учеников Б класса 726 школы всем и во всём.

      Прошло уже более 30лет , Но её образ, её голос всё так же свежи в моей памяти.

      Reply

    Оставьте ваш комментарий Cancel Reply

    Рубрики
    • Армия и ВПК (176)
    • В мире (61)
    • Главная новость (4 466)
    • Дети (22)
    • Закон (313)
    • История России (23)
    • Культура (149)
    • Медицина (64)
    • Наши расследования (36)
    • Новости президента (153)
    • Образование и наука (61)
    • Общество (294)
    • От первого лица (14)
    • Политика (238)
    • Происшествия (86)
    • Спорт (46)
    • Фотогалерея (1)
    • Экономика и бизнес (166)
    YouTube VKontakte
    • О газете
    • Расследования
    • Обращение в редакцию
    • Архив печати
    Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77-74039 от 29 октября 2018, выдано в Федеральной службе по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор). Учредителем и редакцией издания является Общество с ограниченной ответственностью "Общественно-политическая газета "Президент" (ООО "Газета "Президент").
    Издание может содержать информацию, не предназначенную для лиц младше 18 лет!

    При использовании материалов газеты "Президент", ссылка на газету обязательна. Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов. Авторы несут ответственность за предоставленные материалы.

    2023 © ООО "Газета "Президент"
    Почтовый адрес: 109012, Россия, г. Москва,
    Красная площадь, дом 5, АЯ 10
    Адрес электронной почты: kreml@prezidentpress.ru
    Главный редактор: Удалов Сергей Викторович
    Генеральный директор: Удалов Виктор Сергеевич

    Введите выше и нажмите Enter для поиска. Для отмены нажмите Esc