Утверждение на практике концепции устойчивого развития – смысл жизни члена Комитета Госдумы по науке и наукоемким технологиям, академика РАН, Героя Социалистического труда Михаила ЗАЛИХАНОВА
– Михаил Чоккаевич, правду говорят, что вы альпинист, каких мало? Совершили 156 восхождений на Эльбрус…
– Ерунда! Вот мой отец Чокка Асланович поднимался на эту вершину 209 раз! А всего на белом свете он провел 116 лет. Наш классик, балкарский народный поэт Кайсын Кулиев посвятил ему стихотворение, которое так и назвал – «Чокка».
– Трепетное отношение к природе – это у вас от отца?
– Во мне все от отца. Лучше Кулиева точно не скажешь:
Он видел горы, солнце, лес
И высоко над головой –
Свет наших душ, Эльбрус седой…
Согласны?
– Конечно. Но при всем уважении к легендарному балкарскому аксакалу, позвольте заметить, что он все?таки не был академиком, депутатом Госдумы, членом Высшего консультативного комитета ООН, наконец, лауреатом Госпремии СССР и Героем Труда, преподавателем и научным руководителем, изобретателем и экспериментатором – я ничего не забыл? Как вы все успеваете?
– Ну я далеко не все успеваю.
– Много государственных дел и забот?
– По горло.
– Но что?то ведь получается?
– Я считаю, пока мало что… хорошего.
– Отчего такой пессимизм?
– Это не пессимизм вовсе – говорю о том, что происходит на самом деле. Человечество своими все более и более возрастающими потребностями губит окружающую среду. И очень мало кто задумывается об этом всерьез. Такая безответственность кончится очень плохо. В нашей стране до сих пор нет разумной концепции устойчивого развития, как серьезного, научно обоснованного официального документа, основываясь на котором, можно было бы строить стратегию и политику. А ведь без этого нельзя строить серьезные планы на будущее.
– Что такое «устойчивое развитие» – нечто заморское?
– Существует почти 40 различных определений понятия «устойчивое развитие». Если коротко, то суть можно выразить тезисом: тем, кто живет на Земле сейчас, необходимо сделать так, чтобы завтрашнее поколение жило хотя бы не хуже сегодняшнего. Вряд ли такое намерение можно назвать заморским. Хотя, надо заметить, в нашу жизнь понятие «устойчивое развитие» – не совсем точный перевод английского термина «sustainable development» – прибыло из Рио?де-Жанейро. Там в 1992 году этот термин и прозвучал впервые во всеуслышание – на Конференция ООН по окружающей среде и развитию. Был принят эпохальный, можно прямо сказать, документ – «Повестка на XXI век». В нем прежде всего прозвучал призыв к смене траектории развития цивилизации. Ведь та, по которой мы движемся до сих пор, прямехонько ведет к глобальным экологической и социальной катастрофам.
– Вы сказали «не хуже сегодняшнего». А если не будет?
– Значит, те, кто придет за нами на эту землю, нас проклянут. Именно поэтому у людей, всерьез озабоченных будущим своего потомства и своей родины, возникли идеи организации жизни по законам устойчивого развития.
– Не на голом же месте они появились, что?то стало толчком?
– Разумеется. Люди наконец стали осознавать, что современная глобальная социально-экономическая система не имеет жизненной перспективы. Фактически на наших глазах возникает новая наука, область приложения которой – современная цивилизация. Это по сути крах идей модернизма, которые господствовали в западной идеологии несколько сотен лет, привели к столкновению цивилизации с природой и показали неспособность социально-экономической системы решать проблемы нищеты и голода. И если первоначально акцент делался на решении только экологических проблем, то теперь совершенно очевидно, что устойчивое развитие напрямую зависит от экономических и социальных аспектов.
– Без основоположников в таких делах не обходятся – кто же они?
– Прежде всего наш соотечественник – Владимир Иванович Вернадский. Основу новых взглядов, которые мы называем сегодня идеей «устойчивого развития», сформулировал именно он.
– Вы горячо сражаетесь за идею «устойчивого развития». Когда вам стало ясно, что это и ваша судьба?
– Я же говорю – отец, мать, старший брат – Хусейн Чоккаевич, который, кстати, тоже был академиком и профессором, не мыслил себя без природы. Он стал основателем Кабардино-Балкарского государственного высокогорного заповедника и национального парка «Приэльбрусье». Все это влияло, конечно. Я ведь тоже не всю жизнь был депутатом. В 70?х годах возглавлял Высокогорный геофизический институт Росгидромета, где и появилась первая российская лаборатория экологии. Промышленные отходы дотянулись до наших гор – терпеть такое было невыносимо. Турбазы и дачи стали расти быстрее поганок после дождя, а это же вырубка леса, да к тому же беспорядочная. Мы решили с этим как?то бороться.
– Победили?
– Безусловно, что?то полезное сделать нам удавалось. В 90?х годах меня вызвали кое?куда и предложили заняться делом, как тогда полушепотом говорили, «государственной важности». Так я занялся военно-прикладными разработками. Они пригодились нашей армии в Афганистане.
– Глупо, наверное, расспрашивать о сути тех разработок – военная тайна?
– Да, это дело такое… В общем, первое время наши летчики плохо воевали в горах, «хромала» точность наведения самолетов. Мы с ребятами кое?что придумали, показатели резко улучшились.
– На природе это отразилось как?то?
– С какой стороны посмотреть. Уникальные технологии, основанные на новых физических принципах, разработанные специалистами Государственного высокогорного НИИ авиационной техники и вооружений, который я потом возглавил по совместительству, имели двойное назначение. Они не только в военных целях использовались, но и для защиты от жестоких катаклизмов, которые случаются – и довольно часто – в горах: лавины, сходы и прочее.
– Вас за это Родина щедро наградила и Золотой звездой, и Госпремией?
– Точно.
– А за хлопоты о будущем человечества вам кто?нибудь хотя бы спасибо сказал?
– Да я же не за это работаю. Назовите любое экологическое движение в нашей стране – я участвовал в нем, многие зачинал. Вместе с бывшим министром экологии Виктором Даниловым-Данильяном – кстати, сегодня такой должности даже не существует – и профессором МГУ Кимом Лосевым мы написали целый ряд книг и учебников по экологической безопасности. Так потихонечку шел и шел я к осознанию необходимости «устойчивого развития». А потом, когда уже начал работать в составе Госдумы РФ третьего созыва, понял, что нужно занимать в этом вопросе более активную позицию. Спасибо председателю Госдумы тех лет Геннадию Николаевичу Селезневу, который все очень быстро и правильно понял. Он не просто поддержал идею, но и предложил создать в Думе комиссию по проблемам устойчивого развития. В нее сразу вошли 20 депутатов. Был учрежден и экспертный совет из 134 ведущих ученых, государственных деятелей, предпринимателей. Одних членов РАН – сорок величайших умов! Мы коллективно разработали научную основу стратегии устойчивого развития РФ, ее представляли на Всемирном саммите ООН в Йоханнесбурге. На базе этих исследований и была сформирована конкретная стратегия развития.
– Как стратегия устойчивого развития приживается в России?
– Очень плохо!.. Столь глобальной проблеме уделяется явно недостаточное внимание. В результате мы изрядно отстаем от других развитых стран.
– В чем привлекательность проектов устойчивого развития для России?
– В том, что за такими проектами будущее нашей страны да и вообще всего мира. Уже пора понять, что природная среда, в которой мы существуем, принадлежит не только нам, но и будущим поколениям. Поэтому идеи устойчивого развития должны быть востребованы без проволочек и чиновничьей волокиты.
– Вряд ли ваш пафос растрогает матерого чиновника…
– Чиновники – тоже люди. Медленно, но и многие из них начинают понимать, что с природой надо считаться в первую очередь.
– В первую очередь они считаются со своим руководством…
– Даже самое высокое руководство не может приказать воздуху стать чище.
– Но может приказать этому поспособствовать…
– Как?то в беседе с журналистами Владимир Путин, в ту пору еще президент России, сказал, что его, мол, всегда привлекала экология, и именно решением экологических проблем он бы и хотел заниматься, когда отойдет от главных политических дел. Эти слова я припомнил, когда довелось лично встретиться с ним вместе с коллегами по Российской академии наук. А затем у меня появилась возможность вручить Владимиру Владимировичу несколько своих книг по тематике устойчивого развития. Подарок я сопроводил пожеланием не откладывать решение экологических проблем на то время, когда он уйдет с поста главы государства, а заниматься ими активно и прямо сегодня. «Так будет больше пользы», – дерзнул я заметить. Мне показалось, что Путин меня понял.
– На чем основывается эта ваша уверенность?
– Владимир Владимирович хорошо разбирается в глобальных проблемах, стоящих перед человечеством в XXI веке: и в проблематике устойчивого развития, и в вопросах рационального природопользования. Кстати, его кандидатская диссертация была в свое время защищена по этой самой тематике. Именно по инициативе Путина группой крупнейших ученых было решено разработать такой документ, такую доктрину развития, которой бы страна могла руководствоваться долгие годы, умело обходя угрозы кризисов, эффективно используя интеллектуальные и природные ресурсы, четко осознавая долгосрочные цели и интересы. Владимир Путин, как и Дмитрий Медведев, желают видеть Отечество не сырьевым придатком Запада, а мощной, высокотехнологичной державой.
– Как вы представляете себе переход России к устойчивому развитию: не обернется ли все это на практике новой «шоковой терапией»?
– Переход должен носить эволюционный характер. Сроки и темпы необходимых трансформаций в обществе при переходе к устойчивому развитию определяются сроками наступления возможной глобальной экологической катастрофы. Задача состоит в том, чтобы отодвинуть ее на несколько десятков лет. Затем, двигаясь по «устойчивой траектории», используя экологизацию сознания и экономический базис, можно будет действовать более радикально. В то, что силы природы и разума в конце концов победят, я не сомневаюсь ни на минуту.