В Шереметевском дворце открылась выставка «Рудольф Нуреев. Нити времени», приуроченная к Году Франции в России
Кто он на этом огромном портрете? Гамлет, решивший «быть!»? Или рок-звезда? А может, личность, познавшая в своей стремительной, неуемной жизни восторги рая и терзания ада? Перед портретом Рудольфа Нуреева подобными вопросами можно задаваться бесконечно. Короткой была его жизнь, бесконечными – талант, мировая слава.
Черно-белый зал, заполненный фотографиями, рисует образ неистового, страстного, феноменально работоспособного художника, выдающегося танцовщика XX века. Дизайнер выставки Эмиль Капелюш расположил снимки не в хронологическом порядке, а на контрасте: от портрета юноши на ступенях хореографического училища к 50?летнему мэтру. Всюду угадываются город, стены родной академии, лица друзей, педагогов. Напротив – Нуреев с его знаменитыми полетами над сценой Кировского театра в Ленинграде. Прыжки, поддержки и снова полеты. Театр, который он нежно любил до конца жизни как прекрасную, но, увы, недосягаемую, сине-серебряную мечту. И конечно, его мировой триумф: Парижский, Лондонский, Римский балет – на этих сценах он перетанцевал весь классический репертуар.
Вдали еще одно черно-белое пространство. Бесконечно вьющийся на гигантском экране знаменитый «белый» акт «Баядерки»: Тени. Сцена заполняется танцовщицами кордебалета парижской «Гранд Опера»: утонченные девичьи фигуры, поток белых пачек… И такие же платьица в светлых тонах, словно живые, трогательно трепещут на черном бархате обрамления. Роль Солора в «Баядерке» стала для Нуреева последней на сцене Кировского театра в Ленинграде. В этой партии молодой танцовщик покорил Париж. «Баядерку» он ставил в последние месяцы жизни как спектакль-завещание.
Черно-белая «кайма» обрамляет центр экспозиции, с его торжеством красок и цвета: более 50 сценических костюмов, каждый из которых сам по себе произведение искусства.
Авторы выставки назвали ее «Рудольф Нуреев. Нити времени», приурочив к Году Франции в России и России во Франции. Крупнейший международный проект Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства поддержан внешнеполитическими ведомствами и министерствами культуры обеих стран. Особую роль сыграл Национальный центр сценического костюма (Мулен, Франция), предоставивший Петербургу часть своей уникальной коллекции. Кажется чудом, что эти камзолы постоянно были в работе, в них танцевали Рудольф Нуреев и его партнеры, что колеты и пачки объехали все континенты, настолько свежо, великолепно выглядят.
Отношение к сценическому костюму у Нуреева было сродни мистическому. Зная свое тело в совершенстве, он раз и навсегда сделал универсальную базовую выкройку для камзолов будущих ролей. Сам выбирал ткани, требовал, чтобы костюмы были шикарными, украшенными драгоценностями, позолоченным шнуром, коронами. Колет должен был обтекать каждый мускул, но не сдерживать движений. Почти всегда это была ручная работа. Точно так же Нуреев заботился о костюмах партнерш и партнеров. На выставке они объединены в живописные композиции: «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Баядерка», «Щелкунчик», «Жизель»… Можно вообразить, как это все выглядело в движении!
Но выставка в Шереметевском дворце – это не только коллекция костюмов из Мулена. В Санкт-Петербургском музее театрального и музыкального искусства хранятся те самые фотографии Нуреева-юноши, начинающей звезды. Без них вряд ли можно было вспомнить его ленинградский период. Академия Русского балета им. А.? Я. Вагановой предоставила сценические костюмы Нуреева из балетов Кировского театра.
Рудольф Нуреев признавался, что не скучает по России. Возможно, он не позволял себе признаться в сокровенном. А печать невозвращенца оскорбляла его. И все же он вернулся. О таком триумфальном возвращении Нуреев вряд ли мог мечтать.
Комментариев нет