Защитникам Кремля приходилось ежедневно отбивать атаки люфтваффе.
В нашу столицу Великая Отечественная пришла ровно через месяц после ее начала. В ночь на 22 июля 1941?го над Москвой впервые появились вражеские бомбардировщики. На подступах к столице их было более 1600 – отборные соединения 2?й воздушной армии люфтваффе. Прорвались единицы. Остальных не подпустили бойцы ПВО: летчики, зенитчики, аэростатчики. Им поставлены памятники, в Западном округе столицы есть площадь Защитников неба Москвы.
За годы войны они отразили 141 налет. Прорвать систему ПВО удалось 229 бомбардировщикам, сбросившим на столицу примерно 1600 фугасных и 2000 зажигательных бомб. Жертвами стали около двух тысяч москвичей, более 5500 получили ранения.
Сегодня в музее Обороны можно увидеть карту сбитого фашистского летчика. На ней красными кружками помечены цели бомбометания, в том числе Кремль.
На протяжении 20 лет после войны утверждалось, что бомбы на него не падали. Но летом 1965 г., будучи начинающим репортером, я узнал, что в одной из архитектурных мастерских изготавливают мемориальную доску в память о погибших при защите Кремля. Созвонившись с авторами, я услышал, что информация может быть предоставлена только с разрешения коменданта Кремля. С генерал-лейтенантом Андреем Яковлевичем Ведениным удалось связаться в тот же день мне. «Приезжайте, я познакомлю вас с участниками тех событий», – радушно сказал ответственный за Кремль. Он представил меня двум офицерам, подполковнику и майору. Оба провели на территории Кремля всю войну и согласились рассказать о пережитом, а также показали некоторые исторические документы.
Итак, Москва 1941 года. Уже 26 июня, когда стали реальными воздушные бомбардировки города, генерал-майор Николай Спиридонов в секретной записке в Совнарком представил соображения и схемы по маскировке Кремля и Мавзолея Ленина. Исполняя намеченное, руководство гарнизона приняло срочные меры. Когда работы закончились, чтобы убедиться в их эффективности, провели контрольные осмотры с самолета со специально выделенными наблюдателями на борту. Наблюдатели доложили: «Окраска Кремлевских стен и фасадов зданий под перспективу города дает положительные результаты». Однако было высказано и много замечаний. В частности, требовалось провести маскировку Большого Кремлевского дворца, застроить макетами, разрезать дорогами Александровский сад, чтобы уничтожить однотипный массив зелени, закрасить в черный цвет надводные части трех мостов, облегчающих отыскание Кремля в ночное время.
В середине июля вражеские бомбы стали падать на Подмосковье. Нависла угроза над столицей. Первый авианалет фашисты совершили в ночь с 21 на 22 июля. Комендант Кремля в специальном донесении в НКВД СССР сообщал: «21 июля 1941 г., в 22 часа 10 минут, с объявлением воздушной тревоги, гарнизон Московского Кремля был приведен в боевую готовность».
Одна из бомб упала на Большой Кремлевский дворец, в зал, где проводились заседания Верховного Совета. Но не взорвалась. Когда ее стали обезвреживать, нашли вместо взрывчатки песок и в нем записку: «Приходите скорее в Берлин. Немецкие антифашисты».
Следующие бомбы оказались настоящими. За период интенсивных налетов на территорию Кремля было сброшено 15 фугасов и сотни зажигалок. 12 августа прямые попадания в здание Арсенала привели к большим разрушениям и жертвам. Полк потерял убитыми 20 человек. Зенитно-пулеметный взвод 11?й роты в момент атаки находился на огневой точке и погиб от прямого попадания фугаса, в живых остался один боец.
Бомбы падали не только на здание Арсенала. Из приказа коменданта Кремля: «При взрыве фугасной бомбы в ночь с 11 на 12 августа 1941 г. в помещении Отдельной транспортной роты нес службу заместитель политрука тов. А.? В. Конский. Будучи ранен, проявил исключительное мужество, находчивость и самообладание. Он в разрушенном помещении, в темноте и пыли, раскопал из?под развалин 6 раненых товарищей, оказал им своевременную помощь, разломал стену, соединяющую помещение роты с 1?й заставой, вывел всех раненых и передал их в медсанчасть».
Большие потери полк понес во время воздушного налета 29 октября 1941 г. Тяжело читать сухие строчки донесений: «В 19.22, через 2–3 минуты с начала объявления воздушной тревоги, в момент выхода подразделения из Арсенала в бомбоубежище с вражеского самолета на Кремль… сброшена бомба фугасного действия. Взрывом убиты 41 человек, не найдены – 4, тяжело ранены – 54, легко ранены – 47. Кроме того, разрушен малый гараж, разбиты 2 автомашины «ЗИС-5», 1 пикап и 1 мотоцикл. Разрушены общежития транспортной роты, ВПК, музкоманды и часть мастерских, расположенных в нижнем этаже».
Военнослужащие полка, погибшие в результате вражеских бомбардировок, были похоронены на кладбище Донского монастыря. А через четверть века правительство приняло решение об установлении мемориальной доски в память о защитниках Кремля…
Материал на четырех машинописных страницах я, как положено, отправил на визу коменданту Кремля. Однако генерал не спешил с ответом. Через несколько дней я решил позвонить ему и услышал: «Потерпи. Материал на рассмотрении секретариата ЦК партии».
Терпеть пришлось до открытия мемориальной доски. В Кремле, у здания Арсенала собралось много народа.
Комендант Кремля стоял на импровизированной трибуне. Увидев меня, он дал рукой знак подойти. Я поднялся. Веденин протянул лист бумаги и сказал:
«Это можешь печатать». От четырех листов текста осталось полстранички. Факт открытия мемориальной доски и ни слова о гибели от бомб. Как я узнал впоследствии, табу на правду о бомбардировках Кремля ввел главный идеолог страны Суслов. Потребовались годы, чтобы показывать войну без ретуши.
Ветераны-кремлевцы в день рождения своей части 7 мая ежегодно посещают место погребения боевых товарищей, возлагают венки и цветы к стеле, установленной на их братской могиле в Донском монастыре. А в этом году там был торжественно открыт памятник бойцам, погибшим при бомбардировке Кремля.
