Доктрина национальной безопасности Барака Обамы отражает реалии сегодняшнего дня. Россия и Китай названы в ней «новыми центрами силы»
С одной стороны, стратегия национальной безопасности США, которую на днях официально обнародовал Белый дом, не является чем-то принципиально новым. Во-первых, этот документ рождается регулярно – начиная с 1986 года, когда Конгресс США повелел исполнительной власти рассказывать народу, как правительство видит обеспечение его, народа, безопасности. Во-вторых, по выражению «Вашингтон пост», в доктрине Барака Обамы содержится «чуть-чуть Джорджа Буша и много Билла Клинтона». Это означает, что Обаме приходится поддерживать на высоком уровне боеспособность вооруженных сил и использовать военную мощь Америки для продолжения войн, начатых Бушем.
С другой стороны, нынешний президент, в отличие от Буша, ищет союзников (как это делал Клинтон) и понимает, что без международной поддержки США не могут рассчитывать на успех не только в военных акциях, но и в борьбе с распространением ядерного оружия, терроризмом, наркотрафиком, киберпреступностью, изменением климата и другими вызовами нашего времени. Поэтому новая стратегия предусматривает не только развитие партнерства с традиционными западными союзниками, но и «углубление сотрудничества с другими центрами влияния в XXI веке, в том числе с Китаем, Индией и Россией».
«Мы стремимся построить устойчивые, содержательные и многомерные отношения с Россией, основанные на взаимных интересах. В интересах США — сильная, мирная и процветающая Россия, которая уважает международные нормы. Поскольку две наши страны обладают большинством ядерных вооружений в мире, мы работаем вместе в целях продвижения режима нераспространения», — говорится в 52-страничном документе.
«Необходимы, – указывает Сэмюэл Бергер, который при Клинтоне был помощником президента по национальной безопасности, – такие сдвиги в международной сфере, как, например, перефокусирование с «Большой восьмерки» на G-20 – группу, которая включает в себя страны, постепенно выходящие на первый план, – такие, как Китай и Бразилия. США не могут нейтрализовать без помощи других государств большинство глобальных угроз. Да мы и не должны сами нести это бремя».
Это бремя – удавка для госбюджета США в эпоху экономического кризиса. Бюджет при Клинтоне был профицитным, при Буше – дефицитным, а при Обаме стал кризисным (дефицит составил $1,42 трлн в прошлом году и должен, по расчетам, составить $1,17 трлн в этом году). Не потому, что Обама «гуляет по буфету», а потому, что на дворе такой глобальный экономический спад, какого не было со времен Франклина Рузвельта. Без массированных государственных вливаний полумертвая экономика сама не выздоровеет.
Именно в этой ситуации и заключается главная новизна стратегии Обамы. Ни при одном из его предшественников не было такого обилия внешних угроз в сочетании со столь острыми внутренними проблемами.
«С этими проблемами приходится сталкиваться и другим странам, в том числе России, – сказал в интервью корреспонденту «Президента» Джеффри Манкофф, заместитель директора Центра исследований международной безопасности Йельского университета, видный специалист по России. – И именно эта общность глобальных проблем дает уникальный шанс интеграции России в международные структуры, в которых участвуют и западные государства».
На вопрос, имеет ли он в виду только вступление России в организации типа ВТО или же он включает в понятие «интеграция» также двусторонние отношения США–РФ, политолог ответил: «Да, конечно, речь идет и о двусторонних отношениях между нашими странами, которые в экономической области являются более чем скромными».
По словам Манкоффа, перспективы отмены Конгрессом злосчастной поправки Джексона-Вэника 1974 года, которая мешает развиваться взаимной торговле, к сожалению, туманны. «Всем понятно, что уже давно речь идет не об эмиграции из СССР. Раньше был СССР, и не было эмиграции. Сейчас есть эмиграция, и уже нет СССР. Так что дело тут в другом: у многих конгрессменов и сенаторов есть свои, чисто конъюнктурные соображения, из-за которых они противодействуют отмене этой поправки», – сказал политолог.
Возвращаясь к доктрине национальной безопасности США, любопытно сравнить выступления на эту тему двух президентов, которые вашему корреспонденту довелось слышать с разрывом в восемь лет: в 2002 году – Буша, а совсем недавно – Обамы на церемонии посвящения в офицеры выпускников военной академии США в Вест-Пойнте.
Джордж Буш говорил о «войне с террором». Барак Обама – о том, что ведется война с «Аль-Каидой». Конкретно с ней – чтобы в исламском мире не возникали ненужные обиды. Исламский мир и Америка должны быть друзьями.
Буш говорил о недопустимости выжидания, о необходимости быть первыми (менее чем через год он осуществил эту установку в отношении Ирака). Обама, напротив, подчеркивал, что применение военной силы – это не то, с чего надо начинать, а то, чем надо заканчивать, – в случае крайней необходимости.
В стратегии национальной безопасности США 2010 года есть особый раздел, озаглавленный «Использование силы». В нем говорится: «Хотя применение силы иногда бывает необходимым, мы намерены исчерпать все другие возможности, прежде чем начать войну… А когда применение силы становится необходимым, мы хотим применять ее так, чтобы это отражало наши ценности и усиливало нашу легитимность…»
Далее в документе поясняется, что применение силы могут легитимизировать, в частности, ООН или НАТО. Однако доктрина Обамы – и в этом он не отличается ни от кого из предыдущих президентов – сохраняет за США право при необходимости действовать в одностороннем порядке.
Что это – тот же изоляционизм, что и у Буша, только в облегченном виде? Bush Lite, как назвал эту политику (на манер какой-нибудь Pepsi Light) внешнеполитический журнал Foreign Policy.
Скорее – «постизоляционизм». Обама и его единомышленники исходят из реалий современного мира.
